[ Вход · Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Elfik, sweet_hell, pyca  
Форум » Творческий форум » Собственные произведения » За гранью снов (NC+18) (Что делать, если ты оказываешься лишь пешкой?)
За гранью снов (NC+18)
КассиопеяДата: Суббота, 20 Октября 12, 14:02 | Сообщение # 1
Desired
Группа: Пользователь
Сообщений: 6
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Всем здравствуйте smile Впервые выкладываю здесь свое произведение. Возможно, оно вас заинтересует ;)
Внимание: присутствие нецензурной лексики и сцен жестокости и насилия!

Аннотация:
Что есть реальность? То, что мы видим, или то, во что мы верим?
И что если то, что мы видим и считаем правдой, лишь хорошо завуалированная ложь? А то, во что мы никогда не верили, становится истиной?
Невольно переступив черту дозволенного, уже не сможешь вернуться назад. Потому что там тебя уже никто не ждет...


Пролог
Случайности и закономерности


Случайно все произошло или же это был четкий, давно выученный и приведенный в исполнение план, я узнала не сразу. Вначале списывала все на стечение обстоятельств. Затем на банальное совпадение. Жуткое и противное, от которого становилось плохо и неуютно, но все же совпадение. И лишь потом, уже в конце пути, я осознала, что ничего не смогла бы изменить.
Череда бесконечных обстоятельств, нелепых случайностей, совпадений, причин и следствий непременно приведет к закономерности жизни.
И это была моя жизнь. Моя причина и мое следствие.
Моя закономерность, которую я уловила лишь тогда, когда уже перестала верить в случайности.
Все началось ранней осенью. Стояла середина сентября.
Помню, что в тот день, когда моя причина запустила колесо судьбы на полную мощность, на улице шел дождь, настоящий ливень, зарядивший после обеда.
Выглядывая из окон больничной палаты на дышащую дождевой свежестью площадку, раскинувшуюся перед главным корпусом городской пражской больницы, где работала санитаркой уже второй год, я дивилась быстрой смене погоды с грустной улыбкой на губах.
Еще с утра было солнечно и безоблачно, а уже ближе к обеду кристально-чистое, блещущее кричащей голубизной небо заволокли свинцовые дымчато-серые тучи и грозились обрушить на город ледяные потоки небесных слез. А поднявшийся во второй половине дня ветер не затих и к вечеру.
Моя смена в больнице подошла к концу в половине шестого, а дождь, словно захвативший город в плен, все еще рьяно барабанил по крышам, погружая улицы в серую дымку зияющей влажности.
Застыв у входных дверей, я размышляла о том, как стану добираться до дома, когда негромкий голос моей сменщицы отвлек меня от мрачных мыслей.
- Каролла!
Я обернулась на голос и улыбнулась спешащей ко мне Злате.
- Ну, и дождь, - поравнявшись со мной, проговорила девушка. Окинув меня быстрым взглядом с головы до ног, она усмехнулась: - У тебя хоть зонт есть? Промокнешь до нитки, поливает же, как из ведра.
Я пожала плечами. Зонта у меня не было, о чем я сейчас неописуемо жалела.
- Подожду немного, - проронила я, - может, перестанет или стихнет.
Злата покачала головой. Она мне всегда нравилась, несмотря на то, что выглядела вызывающе со своими ярко-рыжими крашеными волосами, торчащими в разные стороны смешными кудряшками.
- Хочешь, зонт тебе одолжу, - предложила она вдруг.
- Нет, не нужно, – я выглянула в окно и заговорщески произнесла: - Скоро перестанет.
- Ты что, в метеоцентр позвонила? – усмехнулась она, качнув головой. - Ну, как хочешь. Если что, заходи, знаешь, где меня найти, - махнула она мне рукой, прощаясь, и направилась вдоль по коридору.
А дождь, действительно, вскоре закончился, унося с собой порывы пронизывающего осеннего ветра, но оставляя после себя прохладную свежесть и слякоть сентября.
Накинув на голову капюшон, я поспешила на остановку, мечтая о том, что как только доберусь до дома, приготовлю себе большую чашку горячего черного кофе и засяду в кресло с книгой в руках.
Благополучно миновав больничную площадку и аллею, я как раз поравнялась с пешеходным переходом, собираясь перейти на другую сторону улицы, когда черный железный зверь, именуемый машиной, вынырнул из-за поворота и понесся прямо на меня.
Я еще успела обернуться на крик какой-то женщины и предостерегающий мужской вопль, уведомляющий об опасности, перед тем как наткнуться взглядом на блестящие от дождевой влаги номера черной БМВ.
Одно мгновение... Не вырвавшийся из горла крик, ужас, застывший в глазах, запоздалый гудок клаксона, визг тормозов... и изрыгающий проклятья черноволосый демон, сидящий на заднем сиденье железного зверя за тонированными стеклами.
Столкновение и удар. Падение. Прямо под колеса черного гиганта. Боль, разрезавшая меня надвое.
Трясущими руками убираю с лица черные пряди выбившихся из-под капюшона волос.
Сознание еще пару минут отказывается воспринимать случившееся, и я продолжаю сидеть на мокром асфальте, растрепанная и испуганная, отрешенно осматриваясь по сторонам и ничего не видя вокруг себя.
Тишина. Зловещая, какая-то пугающая, дикая тишина.
И в этой громогласной тишине раздается обеспокоенный вопрос:
- С вами все в порядке?
Поднимая глаза вверх, с удивлением обнаруживаю, что вопрос задан водителем черного зверя, опустившего стекло автомобиля для того, очевидно, чтобы спросить о моем самочувствии.
- Нет, - тихо, но твердо отвечаю я на его вопрос.
И в это самое мгновение тонированное стекло поползло вниз.
Темноволосый демон обрел лицо.
Я перестала дышать, сердце ударилось о ребра и бешено забарабанило в грудную клетку.
Это было дьявольски красивое лицо. Жесткое, волевое, мрачное лицо с поджатыми твердыми губами, густыми сведенными бровями, складочками на смуглом лбу и сияющими злостью серо-голубыми глазами.
Черный костюм, белоснежный воротничок дизайнерской сорочки, золотые запонки на рукавах...
Я сглотнула, осознав, что попала под машину очень богатого и совсем не дружелюбного человека.
Холодные серо-голубые глаза царапнули меня презрением.
- Убери ее, - приказал незнакомец водителю, и тот мгновенно ринулся выполнять его приказание.
Я все еще дрожала от холода и испуга, завороженно глядя на мрачное, исполосованное яростью лицо мужчины в дорогом черном костюме, когда крепкие мужские руки его водителя стремительно приподняли меня вверх, вынуждая встать на ноги, и оттолкнули с проезжей части.
- Уходите, - проговорил он шепотом, поправляя мою испачканную куртку и вручая сумку в руки.
Я, широко раскрыв глаза, уставилась на него, пытаясь отстраниться и взглядом выловить за его спиной покрытое пеленой гнева лицо голубоглазого демона.
Неужели они просто так уедут?! Даже не извинившись!?
- Уходите, - настойчиво повторил водитель, решительно подтолкнув меня в сторону.
- Но...
Я еще пыталась сопротивляться подобному беспределу, когда в самое ухо мне яростно зашептали:
- Уходите, пока целы, - сердце мое замерло от этих слов, а водитель продолжал: - И благодарите Бога за то, что хозяин сегодня в хорошем расположении духа!
Он заглянул мне в глаза. Прямой, выразительный, предупреждающий взгляд. Мне стало неуютно.
Передернув плечами, я пошатнулась, а мужчина, не сказав ни слова, забрался в салон автомобиля, и БМВ, сияя своей шикарной подавляющей чернотой, уже через несколько мгновений скрылся за поворотом.

1 глава
Похищение


Оказывается, человеческая жизнь ничего не стоит. Хотя нет, стоит. Столько, сколько за нее дадут.
Первый раз меня продали за двенадцать серебряных. Это очень мало.
Такие, как я, никогда не ценились на рынке.
Это потом мне об этом сказали, раньше я и не задумывалась о том, что я, оказывается, «не в ходу».
Худенькая, щупленькая, невысокая, с тонкими запястьями и бледной кожей. Длинные черные волосы по пояс и большие зеленые глаза, казавшиеся почти огромными, единственное, что могло во мне привлечь.
Волосы являлись моей гордостью, я ни разу не обрезала их. Даже, когда в детском доме одна из девочек подхватила вшей, и всем детям пришлось остричься короче, я не позволила воспитателям сделать этого. Меня нашли под вечер в чулане, где я пряталась, поджав ноги и исступленно рыдая в зажатый кулак. Когда дверь в чулан открылась, и в глаза мне ударил яркий ослепляющий свет, я даже вскрикнула, попятившись к стене, уверенная в том, что буду бороться не на жизнь, а на смерть. Я, кажется, даже закричала, но воспитательница тогда прижала меня к себе и укачивала в своих руках, пока я не успокоилась, а узнав о моих страхах, почему-то рассмеялась.
Волосы мне не остригли, как остальным девочкам. И об этом мне пришлось вскоре пожалеть. Очень многие воспитанницы, которых все же лишили длинных, ухоженных косичек, после этого инцидента посматривали на меня со злостью, ревностью и завистью в глазах. А однажды ночью они напали на меня и, накрыв простыней и подушками, долго били кулаками, царапали, закрывая мне рот рукой, и пинали ногами до тех пор, пока на тихую, едва слышимую возню в ночной тиши не прибежали воспитательницы и не оторвали обозленных девочек от моего недвижимого, искалеченного тела.
Волосы они мне отрезать не успели, но зато ножницами рассекли лицо, наградив длинным шрамом вдоль правой щеки, со временем превратившимся в белесую урордливую полоску.
Я знала, что не красива, по крайней мере, не той красотой, которую все считают классической. Хотя меня и можно было назвать вполне себе симпатичной, но слишком уж хрупкой и бледной я была. Хотя, как говорили воспитательницы, что-то чарующее было в моих глазах цвета зеленой листвы и в шелковистых черных волосах, сияющей волной струящимся по плечам и спине. Невысокий рост и хрупкость фигурки делали меня хрустальной недотрогой. Что, как говорили мне в детском доме, выделяло меня из толпы.
Что ж, если они так и считали, то я вовсе так не думала. Как, наверное, об этом не думали и все остальные, потому все, почти без исключения, старались обходить меня стороной.
Не глаза не помогали завоевать симпатию окружающих, ни волосы...
Знала бы я, что именно волосы станут моим проклятьем, отрезала бы их, не раздумывая!
А сейчас оставалось лишь пенять на себя и сетовать на судьбу за то, что так издевательски посмеялась надо мной, плюнула прямо в лицо и растоптала все надежды на лучшую жизнь.
Чем я приглянулась моим похитителям, я не знала. А спрашивать после грубых пинков ногами и ударов по лицу наотмашь, я не смела.
Похитили меня ночью, когда я, свернувшись калачиком в своей крохотной квартирке, тихо посапывала в такт своему дыханию, даже не подозревая о том, что стала чьей-то жертвой. Находясь в блаженном неведении относительно того, что происходит за пределами того мира, в котором я жила.
Разбудил меня звук открывающейся двери. Я всегда спала очень чутко, различая даже малейшие звуки в темноте. Особенность, которая досталась мне в наследство после долгих лет, проведенных в детском доме.
И едва слышимый, почти не различимый звук открывающейся двери, которую, я точно это помнила, я заперла перед сном, заставил меня стремительно раскрыть глаза. Я уставилась в темноту, тяжело дыша, но не испытывая страха. Жизнь в детском доме научила меня не показывать страх. Он там не ценился, его не уважали. Там уважали силу и характер.
Тихие шаги в сторону спальни, резкий звук разбившейся вазы, громкий стон.
Я замерла, опасаясь пошевелиться.
- Какого хрена, бл**!? – голос мужской, определено. – Понаставила всякой х**и!
- Тише ты, девку разбудишь! – тут же шикнули на него.
Я сглотнула и вздрогнула. Сердце отчаянно заколотилось в груди, врываясь рваными ударами в грудь, колотилось где-то в висках, надавливая на них пульсирующей болью.
Дверь в мою спальню приоткрылась, а я так и не шелохнулась, лежала неподвижно и закрыла глаза.
Может быть, им нужны деньги? Это ведь грабители, воры... Им нужны деньги, правда ведь?
Ну, да. Им нужны были деньги. Те деньги, которые им дали за работу. За мое похищение.
- Вон она, - шепнул один из мужчин.
- Какая-то она мелкая, - презрительно отозвался другой, - и тощая к тому же. Такие, вроде, и не в ходу сейчас, - добавил он с сомнением. - Вальтер точно на нее указал?
- Да точно, точно. Назвал ее адрес и фотографию сунул. Наверное, для таких олухов, как ты.
- А я что? – возмутился мужчина. – Мне что говорят, я то и делаю. Она, значит, она. Просто не понимаю, на кой она ему сдалась? Ни кожи, ни рожи. Волосы одни, да и только.
- А это уже не наше дело, - отрезал сообщник. – Наше дело маленькое, нам сказали, мы исполнили. Все! Поэтому хватай свою задницу в руки и готовь веревку.
Я напряглась, стиснув зубы и почти до боли зажмурившись. Сердце оглушало своим биением. Руки задрожали, и я сжала их в кулаки.
Верить в то, что я услышала, не хотелось. Мозг словно отказывался воспринимать эту информацию.
Неужели эти двое пришли... за мной?! Не за деньгами, не за ценными вещами, а именно за мной?!
Но зачем? Бога ради, зачем?! За меня и выкуп-то попросить нельзя. У меня нет богатых родственников. У меня вообще нет родственников, если уж на то пошло! Зачем я им нужна?! Чего они хотят?..
В мозгу с поразительной скоростью стали прокручиваться мысли, одна ужаснее другой. Они скреблись в мои виски, сотнями скрежещущих мошек таранили меня изнутри, пробивая броню моего спокойствия.
Когда они сделали несколько быстрых шагов, направляясь ко мне, я, ни минуты больше не раздумывая, подскочила с кровати, как была, в ночной пижаме, и бросилась к окну.
Мужчины сначала, опешив, взирали на меня округлившимися глазами, а потом задвигались.
- Так ты не спишь? – сказал один, глядя прямо на меня.
Даже в темноте я чувствовала этот тяжелый взгляд, и меня от него передернуло. Я сглотнула.
- И как много ты слышала, с**а?! – взбешенно воскликнул его сообщник.
- Успокойся! – гаркнул на него первый мужчина, не отводя от меня пронизывающего насквозь взгляда. – Что она нам может сделать? – его губы презрительно дрогнули, превращаясь в звериный оскал. – Она одна, а нас двое.
Я задрожала, отходя к стене.
- Что... вам нужно? – пробормотала я. – Забирайте все деньги и уходите!..
Мужчины расхохотались, почти одновременно.
- Зачем нам твои деньги? Сколько их у тебя вообще? – сквозь хохот издевательски спросил первый.
- Да нам за тебя столько отвалят, сколько ты за всю жизнь не заработаешь! – поддакнул второй.
Я поняла, что крыть мне нечем.
- Что вам надо?.. – повторила я вновь.
- А ты еще не поняла? – спросил первый, двинувшись ко мне и преграждая путь к отступлению.
- Да ты нам нужна, ты! – рявкнул второй, сплюнув прямо на пол. – Так что будь хорошей девочкой и не зли нас, - он протянул ко мне свои костлявые руки. – Иди к папочке.
Я зачарованно следила за тем, как она надвигаются на меня, сокращая расстояние, образовавшееся между нами, и, наблюдая за ними, могла лишь в отчаянии двигаться вдоль стен, в бесплотной попытке спастись. Мозг отказывался принимать тот факт, что меня сейчас схватят.
Я хотела ринуться вперед, но первый мужчина схватил меня за руки, решительно прижав к своему телу.
- Ой, как опрометчиво и необдуманно, - поцокал он языком. – Держи ее!
Я забилась в его руках, стараясь оттолкнуть от себя, но к нему на помощь пришел сообщник. Я забилась с удвоенной силой, била их руками и ногами, царапалась, пыталась укусить, тянулась к волосам и глазам. Одного я даже зацепила, полосонув его по лицу ногтями и, почувствовав на пальцах сгустки липкой массы, поняла, что расцарапала его до крови.
- Ах ты, с**а! – заорал мужчина вне себя от ярости. – Смотри на меня! – он резко развернул меня к себе, а у меня не хватило сил даже на то, чтобы воспротивиться.
А в следующее мгновение он наотмашь ударил меня по лицу. Шея дернулась, голова откинулась назад. Я почувствовала ядовитый привкус металла на языке, и поняла, что рассекла губу. Мужчина ударил меня снова, не обращая внимания на то, что я уже не сопротивляюсь, от шока и испуга, застыв в их руках тряпичной куклой. Кровь струйкой потекла по подбородку, в глазах застыли невольные слезы боли.
- Ты что творишь?! – заорал на него его напарник. – Нам не велено! Совсем сдурел?! Хочешь испортить товар?! Кто ее купит такую?!
- Да я совсем чуть приложился, - заявил тот, пожав плечами. – Подумаешь, небольшая ссадина. Пока мы доставим ее Вальтеру, все заживет, - он бросил на меня острый взгляд. – Если эта девка не выведет меня из себя и не нарвется.
- Заткнись, - шикнул на него другой, - и лучше тащи веревку.
И тут я поняла, что нужно действовать немедленно. Сейчас!
Я сделала стремительный рывок вперед, оттолкнув мужчину от себя, и на дрожащих, подкашивающихся ногах бросилась к двери.
- Куда пошла, с**а?!
- Держи ее, чего стоишь, как пень?!
Я успела добежать до двери, дернула ручку на себя и... резкий толчок в спину вырвал воздух из моих легких.
- Что я тебе говорил!? – задышали мне в ухо, сильно хвата меня за волосы и потянув их на себя, откидывая мою голову назад. - Что говорил?! – мужчина сильно ударил меня головой о дверь, и перед глазами все поплыло. – Чтобы ты не выводила меня из себя, с**а! – и снова удар, казалось, от него моя голова затрещала. – Разве не ясно?! Ты меня что, плохо расслышала?! – и снова удар о стену, резкий, острый. Кровь хлынула по щекам из рассеченного лба.
- Оставь ее! – гаркнул на напарника другой мужчина, подскочив к нам. – Оставь, я сказал!
Но хватка не ослабла, волосы, накрученные на его руку, оттягивали меня назад, вынуждая падать на колени. От боли из глаз полились слезы, скатываясь по щекам и оседая на языке солеными каплями, смешиваясь со вкусом крови. Чтобы не задохнуться, я сглотнула и, жадно хватая ртом воздух, упала на пол.
- Тварь! – мужчина пнул меня ногой в живот, коленом задев подбородок.
- Ты прекратишь или нет?! – заорал на него напарник, хватая его за руки и поворачивая к себе лицом. – Ты ее убьешь нахрен, и кто нам тогда заплатит?! Твоя башка вообще думает когда-нибудь!? – он ткнул мужчину кулаком в висок, не грубо, но жестко. – Вальтеру не нужен испорченный товар.
- Да подумаешь, несколько ссадин...
- Заткнись, я сказал! – рыкнул на него тот. – Завяжи ей глаза и руки. И в рот кляп не забудь вставить.
- Я бы ей в рот лучше что-нибудь другое вставил, – хохотнул мужчина, грубо улыбнувшись, а потом, схватив меня за волосы, потянул их наверх. – Что, деваха, отсосешь у меня? – из моих глаз вновь брызнули слезы, я схватилась за волосы. - Пока я тебя интеллигентно спрашиваю. Там, куда мы тебя отвезем, спрашивать не станут, просто вставят и все, без лишних расспросов.
Тот другой, который показался мне даже порядочным в сравнении с этим, резко оттолкнул того к стене.
- Пошел вон! – посмотрел на него с раздражением и злостью. - Ты что, не знаешь правил?! Хочешь в колонию загреметь?! Там тебе быстро организуют и «вставить» и «отсосать»! И отымеют во все дыры!
Второй мгновенно заглох, вдруг присмирев.
Другой же поднял меня с колен за локти, но мои ноги так дрожали, что я тут же упала назад.
- Стой. Да стой же ты, дура! – рыкнул он мне в лицо, и я попыталась удержаться на ногах. – Веревку давай, чего встал?! – прикрикнул он на своего напарника.
Мне завязали глаза, связали узлами руки и ноги, а потом я услышала голос, обращающийся ко мне.
- Прости, дорогая, - этот был тот, который вел себя более сдержанно, - но так надо.
Я поняла, что произойдет, еще до того, как резкий удар обжег огнем кожу лица и отбросил меня назад.
Еще через мгновение я провалилась в темноту.

Запихивая недвижимое тело девушки на заднее сиденье угнанной им машины, Аласдэр думал о том, что если исключить кое-какие нюансы, ему нравилась работа, которой он занимался. И оплачивалась она хорошо. Что уж и говорить, заказчики никогда не обижали их деньгами. Столько он не смог бы заработать и за всю свою жизнь. Одно его по началу беспокоило, это то, что их деятельность может быть раскрыта. Но и тут наниматели их не обманули. Никто ни о чем не догадывался, накормленные той ложью, которую за большие деньги придумали заказчики, выдавая ее за правду.
Да, пожалуй, отметая прочь сомнения, можно было смело сказать, что работа ему нравилась.
Но он был бы глупцом или безумцем, если бы порой не думал о том, что происходит с теми, кого они поставляют к заказчикам после того, как они оказываются не в его руках. Но он не думал. И не потому, что был глупцом, а потому, что привык за долгие годы работы не задавать подобных вопросов. Их не жаловали наниматели, а злить подобных людей, как слышал Аласдэр, было крайне опасно.
Поэтому он предпочел заткнуться и молча выполнять то, что ему было велено.
Он никогда не страдал наличием совести ил жалости, поэтому и занимался тем, на что его «подсадила» жизнь. Но сейчас, в эту самую минуту, глядя на связанное худенькое тельце похищенной им девчонки, ему отчего-то хотелось послать все к черту.
Макс был тем еще мерзавцем, что так ее отделал, но что уж поделать, если в напарники ему достался моральный урод! Аласдэр слышал, что многие помимо него жаловались на Макса именно за чрезмерное насилие и неоправданную жестокость, которую он проявлял на работе. Он просто не контролировал себя, срывался и выходил из себя за считанные минуты. Кричал, ругался, истязал и, казалось, даже наслаждался тем, что творил, потому что гнев, сверкающий в его глазах, сопровождался безумной улыбкой на пол-лица.
Если бы Аласдэр сам не был наемником и не понимал, что это значит, он бы сказал, что это следствие какой-то психологической травмы, полученный им в детстве, но он старался об этом не думать вообще. У него и так была куча забот, не хватало еще возиться с ублюдком с поехавшей набекрень крышей!
Но девчонку, несмотря ни на что, было жаль. А ему за годы работы уже таким чуждым стало чувство жалости и сострадания, что сейчас оно казалось ему новым и незнакомым. И это его раздражало. Он, черт побери, не должен ее жалеть. Не она первая, не она последняя. И все же...
Он бросил беглый взгляд на застывшую на сиденье фигурку как раз в тот момент, когда заговорил Макс.
- Какого хрена она ему понадобилась? – недоумевал он, тоже поглядывая на заднее сиденье. – И что он в ней нашел, непонятно!
Аласдэр покачал головой и, поджав губы, отвернулся от девчонки.
- Наше дело маленькое, делать свою работу и не задавать лишних вопросов, - коротко бросил он.
- И все-таки? – не успокаивался Макс, повернувшись к нему лицом. – Как думаешь, сколько за нее дадут?
Аласдэр вновь отрешенно качнул подбородком.
- Да ладно тебе! – ткнул Макс напарника в плечо. – Сколько? Десятку кто-нибудь хоть отвалит, как думаешь? – он гортанно расхохотался, откинув голову назад. – Хотя сомневаюсь, что она кому-то вообще приглянется. Ни кожи, ни рожи, даже и взяться не за что! Насколько я знаю, такие там не ценятся, - он презрительно фыркнул. - Да и малявка еще совсем.
«Вот именно, подумал Аласдэр. Ей не место там, куда она попадет».
- Как думаешь, - не переставал донимать его Макс, - сколько она протянет?
Мужчина сильнее сжал руль, вглядываясь в залитую дождем улицу.
«Мало... Очень мало...».
- Месяц? – допытывался Макс, не переставая ржать. – Или два? О, о, даю ей два! Что скажешь?
Аласдэр посчитал за нужное вообще ничего ему не отвечать.
Приказав не во время зашевелившейся в нем совести заткнуться, он нажал на газ и рванул с места.
Эта девчонка, как только он доставит ее в руки Вальтера, уже перестанет быть его головной болью и проблемой. У него появятся другие.
 
КассиопеяДата: Четверг, 25 Октября 12, 12:32 | Сообщение # 2
Desired
Группа: Пользователь
Сообщений: 6
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
2 глава
Рынок


Пробуждение было болезненным.
Я хотела открыть глаза, но вдруг поняла, что не могу. Лицо было завязано какой-то материей, очень грубой, она расцарапала мне кожу лица. Хотела открыть рот, чтобы позвать на помощь, но из моего горла не вырвалось и звука. Массивный и жесткий кляп перекрывал даже приток кислорода к легким, вынуждая меня задыхаться и тяжело втягивать в себя воздух через нос. Попытавшись пошевелиться, я с ужасом обнаружила, что тело болит так сильно, будто над ним измывались весь день напролет, колошматя меня от всей души не только руками, но и ногами. Ко всему прочему, я поняла, что руки и ноги были связаны, когда попробовала приподняться на локтях, и не смогла этого сделать.
С отчаянным немым рыком откинулась на ледяной каменный пол, на котором лежала, и глухо застонала.
Заплакать? Да, пожалуй, стоило бы. И время подходящее, и место... Где нахожусь, неизвестно. Кто меня похитил и, главное, зачем, тоже. Что со мной собираются сделать, - загадка.
Даже мои похитители не понимали, зачем я понадобилась безвестному Вальтеру, который, по всей видимости, и приказал меня похитить. Ради Бога, зачем?! Что с меня взять?! Бедная девочка детдомовка, непривлекательная, даже немного нескладная, без высокооплачиваемой работы, без богатых родителей, или родственников. У нее даже нет друзей, чтобы выплатить выкуп, если уж на то пошло!?
Или меня похитили не ради выкупа?.. А тогда для чего?! Для чего, ради Бога!?
Зачем меня похитили, кому все это было нужно, что со мной собираются делать?! Продать в бордель? На порностудию? Трансплантировать на органы?!
От ужасающих своей реальностью, травящих мозг мыслей, жужжащих в голове, хотелось рыдать.
Эта пугающая неизвестность била по нервам сильнее кнута. Она просто сводила с ума.
Заплакать бы сейчас, зареветь, сдаться... Да вот только проявлять слабину было не в моем характере, закаленном суровой действительностью детства, проведенного в детском доме. Там не уважали слабость. Там у власти стояла сила. И там за выживание нужно было бороться.
Я снова пошевелилась, вызывая в теле сквозную тупую боль от кончиков пальцев до скованного немым стоном горла. Не сломаны ли кости? Как сильно меня били? Как долго?..
До этого меня били несчетное количество раз. И все эти разы приходились на время, проведенное мною в детском доме. С той поры прошло уже шесть лет, и я, погрузившись в относительно спокойное и тихое существование, уже успела забыть, каково это, - испытывать гноящуюся боль от избиения.
Превозмогая судорожную боль, я немного приподнялась. Пытаться снять с глаз повязку, было, конечно, бесполезным занятием, но я все же попробовала это сделать. Как и следовало ожидать, ничего из этого не вышло. Тело болело так сильно, что от боли хотелось лезть на стену.
Я понимала, что сидеть вот так и бездействовать нельзя, но и подать знак, что я уже очнулась, было не слишком разумным решением. И стоит этот знак вообще подавать? Убивать меня, конечно, не станут, раз не сделали этого раньше, но вот избить вновь до потери сознания, вполне смогут.
Боже, какая бессмыслица рассуждать о том, кто сможет и что сможет, когда я даже не представляю, где нахожусь!? Все еще в Праге? Или же меня перевезли куда-то еще во время моей «отключки»?
Руки были завязаны сзади прочными веревками, так, что никакой возможности освободиться не было, хотя я и попыталась это сделать.
- Вижу, ты очнулась?
От неожиданности я слишком резко повернула голову в ту сторону, где раздавался голос. Незнакомый женский голос, очень красивый, звонкий, но совершенно лишенный эмоций, словно бы безжизненный.
Девушка?! Здесь?! Что за…?!
Я пошевелилась, задергалась, что-то замычала сквозь сдавливающий горло кляп, превозмогая боль.
- Ты была без сознания довольно долгое время, - сказали мне и вдруг зло добавили: - Наверное, эти олухи били тебя? Черт! – ее раздражение я ощущала кожей. - Если Вальтер узнает, он с них шкуру спустит! – чертыхалась незнакомка, и я почувствовала ее приближение.
Она наклонилась надо мной так низко, что я ощутила исходивший от нее легкий аромат цветов.
- Я выну изо рта кляп и развяжу тебя, если пообещаешь не кричать и не пытаться бежать, - сказала она спокойно, почти равнодушно. - Кивни, если согласна.
Был ли у меня выбор, чтобы отказываться? Что я вообще сейчас могла решать?!
Я кивнула, молясь о том, чтобы не сорваться и не закричать.
Когда повязка спала с глаз, я сощурилась от света, ударившего в глаза.
На самом деле в комнате, где я находилась, было довольно-таки темно, лишь легкое золотистое сияние, проникавшее сквозь застекленное окошко где-то под самым потолком, скользило по серым оголенным стенам лучами предзакатного свечения. Не сказать, что здесь было мрачно, скорее, сумеречно.
Может быть, сейчас уже вечер?.. Я невольно бросила взгляд на окно, невольно освобождаясь от пут.
Интересно, сколько я пролежала так, связанная, покалеченная, измотанная? Женщина сказала, довольно долгое время. Это может означать и несколько часов, и целый день! А, может, и дольше!?
Вскоре изо рта был вынут кляп, а руки и ноги освобождены от веревок.
Незнакомка скрутила веревки и отбросила их в сторону, безразлично глядя на меня.
Превозмогая боль, я, не обращая на нее внимания, ощупала тело. Кости, кажется, не сломаны, только губа рассечена, но кровь из нее уже не сочится. Тело болело нещадно.
Я вдруг поняла, что ужасно хочу пить, во рту пересохло так сильно, что я не могла произнести ни слова.
Женщина, отошедшая на шаг от меня, словно догадалась, о чем я подумала.
- Я принесла тебе попить и поесть, - тихо сказала она.
Я оглянулась на нее и с удивлением замерла. Как странно, что только сейчас я обратила внимание на то, как она выглядит. В упор на меня смотрела невысокая девушка, которой на вид можно было дать лет двадцать пять. Почти моя ровесница! Светло-русые волосы спускались по плечам прямыми прядями, темно-карие глаза казались очень большими на маленьком смуглом личике, брови сведены к переносице, и взгляд оттого кажется более выразительным, пристальным каким-то грозным, а улыбка у нее была немного скованной и прохладной.
Но я и не надеялась найти здесь тепло и дружелюбие.
- Где я? – пробормотала я сухими губами, еще раз бегло осмотревшись.
Вместо ответа девушка сунула мне под нос стакан с водой, вынуждая выпить содержимое. Я так хотела пить, что жадно выпила все до дна, ощущая, как вода струится по моему подбородку.
- Это место называется Рынок, - запоздало ответила незнакомка на мой вопрос, поднося ко мне поднос.
- Рынок? – изумленно выдохнула я, следя за тем, как девушка начала раскладываться передо мной еду.
- Меня зовут Мария, - проигнорировав мое изумление, сообщила она. - А тебя как?
Похоже, на мои вопросы, если и ответят, то не сейчас.
- Каролла, - сглотнув, просипела я, осмотревшись
- Очень хорошо, Каролла, - кивнула девушка, пододвигая ко мне поднос с едой и указывая на него. – Я расскажу тебе обо всем позже, а сейчас ешь.
- Я не понимаю, - пробормотала я заплетающимся языком, не обращая внимания на еду, хотя желудок уже свело от голода. – Что это за место? Что я здесь делаю? И почему меня сюда привезли? – я подняла на Марию удрученный, едва не плачущий взгляд. - Почему именно я? – не скрою, я недоумевала. – Почему я?
- Вальтер никогда не говорит о причинах, - коротко бросила Мария, пожав плечами.
- Кто такой Вальтер? – спросила я ее. – Это... твой начальник? Это он приказал меня сюда доставить? - огляделась, осознав, что не знаю, где нахожусь, и тут же неуверенно проронила: - Это Прага? Мы в Чехии?
Мария лишь покачала головой, вынуждая меня сглотнуть острый комок, подступивший к горлу.
- Забудь о доме, - холодно выдавила она. – Ты туда никогда не вернешься.
Слишком зловещие слова. Нет в них и проблеска надежды на то, что это могло быть недоразумением или ошибкой. Похитили того, кого хотели похитить. И для определенных целей, о которых мне сейчас так и не довелось узнать.
Со вздохом я опустила голову, осознав, что объяснений от нее не добиться, и поджала губы.
Пришлось приказать себе заткнуться и молча, ни о чем не расспрашивая, съесть все, что мне принесла девушка. Ничего иного мне и не оставалось. У меня вновь не было выбора.
Меня выпустили из комнаты и показали место, где я находилась, лишь на следующий день, этот уже подходил к концу и, как говорила Мария, гулять по ночным улицам было не лучшим времяпровождением.
Это был рынок, Мария не солгала. Рынок в прямом смысле этого слова.
Только я так и не поняла, что именно здесь продают и что покупают.
Усеянная однотипными одноэтажными домиками, небольшими ларьками, магазинчиками, пестрящими яркими вывесками и плакатами, заставленная многочисленными автомобилями, площадь была огромной. Ряды, заставленные палатками и кишащие людским столпотворением, стояли друг к другу так близко, что протиснуться между ними почти не представлялось возможным.
Создавалось ощущение, что я находилась в центре улья, застигнутая врасплох обжигающей волной, рванувшей с вершины гор бурлящим потоком, а надоедливые пчелы разъедают мозг своим жужжанием, словно нарочно. Казалось, шум оглушает. Хотелось заткнуть уши.
- Это Нижний Рынок, - тихо сказала Мария, следовавшая рядом со мной и держащая меня за руку. – Сюда попадают все.
- А есть еще и Верхний? – посмотрела я на нее, а потом изумленно добавила: - То есть как... все?!
Мария не утруждала себя объяснениями. Она была логична, немногословна и рассудительна.
- Да, есть Верхний Рынок, - коротко бросила она. – Как только прибудет Вальтер, он решит, что с тобой делать, - добавила она, не глядя на меня, а я сглотнула.
- Он должен вернуться через пару дней. У него дела, - продолжила она. - А пока ты на моем попечении.
Я посчитала за лучшее никак не прореагировать на ее слова, лелея мысли о побеге.
Я предполагала, что смогу убежать, как только меня вновь выведут на улицу, рассчитывала и строила планы, как буду добираться до дома, но даже саму мысль о побеге у меня выбили из-под ног в один миг. Когда на следующий день Мария завила, что Вальтер запретил мне выходить на Рынок, пока он не приедет.
И надежда стремительно растаяла, даже не успев созреть в моем сознании.
Но все те дни, что я, сидя в освещенном лишь тусклым дневным светом, проникавшим сквозь маленькое оконце, помещении с голыми стенами, ожидала возвращения того, кто должен был решить мою судьбу, я ни на мгновение не отпускала мысли, что мне все же удастся бежать. Пусть даже после приезда Вальтера.
Расспрашивать Марию, которая заходила проведать меня каждый день, о том, что со мной будет после приезда ее начальника, я не считала нужным, так как была уверена, что ни о чем узнать мне не удастся до тех пор, пока мне сами не решат обо всем рассказать.
А решили, или точнее, разрешили, это сделать уже после того, как меня навестил сам Вальтер.
Тот, по чьей милости я здесь и находилась.
Это потом я поняла, что если бы не он, то кто-нибудь другой. А тогда я, даже не будучи с ним знакомой, питала злость к этому человеку, смешанную с презрением.
Он ввалился в мою комнатку, которую я мысленно нарекла тюремной камерой, поздно вечером через четыре дня после моего похищения, когда мое тело отпустила тупая боль, оставляя после себя лишь синяки с запекшейся кровью, рассеченную бровь и растерзанную зубами губу и ссадины на лице.
Вальтер, оказавшийся широкоплечим мужчиной невысокого роста с мускулистой шеей, поседевшими висками и маленькими узенькими глазами-щелочками, ввалился ко мне внезапно, без предупреждения, мгновенно заполнив собою небольшое пространство помещения, широко расставив ноги и подбоченясь.
Выловил мою фигурку из полутьмы комнаты и уставился на меня.
За его спиной, застыв в нерешительности, на меня исподлобья поглядывала и Мария.
- Ну, Каролла, - пробасил мужчина, сделав ко мне резкий шаг, - ты немного пришла в себя?
Я посчитала нужным не отвечать и продолжала молча сверлить его взглядом, опустив подбородок.
- Мария сказала, что тебя били, - сказал мужчина, поравнявшись со мной и наклонив голову набок, рассматривая мое поцарапанное лицо, а потом грубо стиснул мой подбородок своими крупными пальцами, рассматривая ссадины. – Это правда? – спросил он напрямик, заглянув мне в глаза.
Меня передернуло от его прикосновения, но я удержалась оттого, чтобы не отскочить к стене.
- Да, - сглотнув, проговорила я и вздернула вверх подбородок. Наверное, это был чересчур вызывающий жест, за который можно было поплатиться новым избиением, но отчего-то мне было уже все равно.
Вальтер окинул меня тяжелым взглядом и втянул в себя воздух.
- Мария! – крикнул он, обратившись к девушке, и та стремительно подскочила к нему, смиренно опустив голову. – Свяжись с Аласдэром, пусть немедленно прибудет ко мне. Мне нужно будет потолковать с ним о правилах, которых никто не в праве нарушать, - слова его звучало зловеще, и я поежилась.
Мария же отчаянно закивала головой, по-прежнему не решаясь произнести ни слова.
Вальтер тем временем смотрел на меня, не отводя взгляда. Прищурился, скользнул рукой по моему лицу, касаясь щек и висков, разгладил складочки на лбу, провел вниз до подбородка, осмотрел щеки и уши, увидев шрам на щеке, нахмурился. Вызывающе заглянул в глаза и жестко улыбнулся, скривив губы.
- Диковинная штучка, - не без удовольствия проговорил он хищно.
Дотронулся до моих волос, которые гладкими прядями струились по плечам и спине, натянул их на себя.
- Волосы шикарные, шелковистые и длинные, - наклонившись, он коснулся их губами, а затем втянул носом аромат. – Ммм, ваниль? Великолепно! – он вновь заглянул мне в глаза. – Да и глаза ничего, зеленые сейчас редкость, - он поморщился, продолжив осмотр. – И хотя сомневаюсь, что будет спрос, попробовать все же стоит, - он вновь хищно улыбнулся, но улыбка его, скорее, напоминала оскал.
- Девственница? – напрямую спросил он меня, поджав губы.
Я изумленно приоткрыла рот. Он же не думает, что я стану отвечать?!
- Ты меня не слышала? – громче сказал он, сведя брови и пронзая меня предупреждающим взглядом. Но я молчала, упрямо поджав губы. - Каролла!? – рявкнул он неожиданно, и я задохнулась от испуга.
- Нет, - пробормотала я, надеясь на то, что он не разгадает лжи. – Нет...
Вальтер помрачнел и сквозь зубы выдавил:
- Ну, ничего. Подойдешь и такая...
- Что вы сделаете со мной? – перебив его, отважилась спросить я, опасаясь, что так ничего и не узнаю.
Жесткие пальцы стиснули мой подбородок, и я поморщилась от боли.
- Мария! – крикнул мужчина на светловолосую девушку. – Что она знает о том, куда попала?
Разговаривая с Марией, он тем не менее не отводил от меня хлесткого, пристального взгляда, что само за себя говорило о том, что меня считают никем.
- Ничего, мой господин, - сказала та уверенно. – Я посчитала неуместным рассказывать ей все, пока вы не осмотрели ее и не решили, что с ней делать.
Губы его дрогнули, он изобразил на лице подобие улыбки, а меня обдало холодом с голов до пят.
- Правильно, - выдохнул он мне в лицо, наклонился, заглянул в самую суть моего существа и жестко оттолкнул. – Расскажи ей то, что она должна знать, и не более, - приказал Вальтер, сделав несколько шагов по комнате, словно меряя ее своими широкими шагами, и остановившись у двери. – Готовь ее к аукциону. Завтра, в девять вечера.
- Хорошо, мой господин, - подчинилась Мария.
- Аукциону?.. – взволнованно выдохнула я, обретя способность говорить. – К какому аукциону?
Вальтер обернулся в дверях и бросил на меня острый взгляд.
- Мария, объясни ей все, - коротко бросил он и стремительно вышел из моей камеры.
Едва он ушел, я обратилась к Марии, дрожа всем телом. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее.
- Что это значит?! – неистово закричала я. – Что за аукцион?! Зачем меня к нему готовить?!
Я понимала, что мой крик начинает сходить до истерики, но ничего не могла с этим сделать и заставить себя успокоиться.
- Меня... хотят продать? – тихо проговорила я, чувствуя, что слезы рвутся изнутри меня рваным воплем. – Так? В бордель, да? На порностудию? – допытывалась я. – Ответь мне! – воскликнула я, хватая Марию за руки и поворачивая к себе лицом. - Что все это значит!?
Девушка плотно сжала губы, а потом выдохнула совершенно без эмоций:
- Мне жаль.
Я выпустила ее плечи из своего захвата, такими безнадежными мне показались ее слова.
- Мне жаль, что ты оказалась здесь, - повторила Мария. – Но это было неизбежно, ты потом все поймешь. Если бы не Вальтер, то кто-нибудь другой обязательно, нам нужны такие, как ты.
- Такие, как я?.. – обессилено выговорила я, глядя на Марию помутившимся взглядом. – Меня хотят продать? В бордель, да? – я поняла, что начинаю оседать вниз, на холодный мраморный пол.
- Ты даже не представляешь, куда ты попала, девочка, - проговорила Мария, покачав головой. – Ты даже не представляешь!..


Сообщение отредактировал Кассиопея - Четверг, 25 Октября 12, 12:34
 
КассиопеяДата: Понедельник, 29 Октября 12, 16:44 | Сообщение # 3
Desired
Группа: Пользователь
Сообщений: 6
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
3 глава
Вопросы и ответы


И я, действительно, не представляла. До тех пор, пока Мария не объяснила мне. И пока я не побывала на том самом аукционе, к которому меня готовили.
Какая мучительно отвратительная мерзость! Неужели в этом мире существует подобный беспредел?!
Хотя о чем я говорю! В этом мире... Черт побери, я уже далеко за пределами того мира, который раньше знала! Передо мной разверзлась бездна того мира, в который меня затащили против воли. Мира жестокого, кровавого, ужасающего своей жестокостью и безжалостностью. В этом мире не было места таким, как я. То есть, конечно, место для меня было, но оно было далеко от идеального или приемлемого.
Это было положение раба. Если не по праву рождения, то по воле судьбы.
Вы верите в ирреальность? Верите в то, что мир, та действительность, что вас окружает, не мнимая иллюзия, не фантазия, не выдумка, не сказка? Что это реальность? Задумываетесь ли о том, что существует нечто совсем иное, там, за гранью, за пределом возможностей и условностей?
Другой мир... Иной. И этот мир живет своей жизнью, более жестокой, дикой, враждебной к чужакам.
И этот мир существует за гранью, за чертой, за той параллелью, невидимой границей, что разделяет настоящее и рациональное от несбыточного и иррационального. Он существует совместно с тем, к чему я привыкла, но в отдаленном, завуалированном, известном лишь избранным, анклаве.
Этот мир, находящийся по ту сторону зеркала, тоже существует. Вопреки тому, верю ли я в это или нет.
Этот мир существует, и им правят они, - исчадия ада, порождения тьмы, родовитые династии, никому не известные, всевластные и всемогущие, от всех спрятанные под яркими масками и большими деньгами.
У этого мира не было названия. Ему никто названия не давал. Но он был старше, мудрее и опытнее того мира, в котором жила до сей поры я. Он верховодил той жизнью, которой я жила, и я уже не могла быть уверенной в том, что живу не по желанию одного из лордов этой зловещей тьмы.
Это был Темный мир. И этим миром правили темные князья. Семь кланов, сеть властителей не только своего мира, мира порабощающей тьмы, но и того мира, из которого прибыла я.
До недавнего времени я и представить не могла, что такое возможно. Другой город, другая страна, другой континент, - но другой мир!? Ради всего святого, да не несите же чушь! Кто поверит в это?!
Кто, кроме того, кто столкнулся с этим лицом к лицу? Кроме того, кто оказался в этом мире властителей всего лишь сошкой, рабой, проданной в рабство и лишенной своей мнимой свободы!?
Кроме того, кто впервые за многие годы, наконец, увидел реальность такой, какой она была на самом деле, и не пожелал в нее поверить!?
Я не желала в нее верить, не желала отдавать свою жизнь, свою свободу, свои чувства и эмоции тому, кто будет считать их лишь очередной приобретенной безделушкой!
Игрушка. Именно это хотела втолковать мне Мария. Я стала всего лишь игрушкой, в одно мгновение лишившись всего, что имела. Свободы, имени, жизни, сердца... Безвольная, подвластная, покорная, тряпичная кукла в руках кукловода.
Не желаю, не желаю, не желаю!.. Но неизбежно падаю в бездну, в пропасть, на дно...
Испокон века у князей были рабы. В моем мире это было тоже не редкостью. Тогда, многие годы, столетия назад, но не сейчас - в современном и цивилизованном обществе, закованном в нормы, законы, правила, устои, прячущем за вуалью морали и нравственности свои истинные пристрастия, наклонности и животные инстинкты. Здесь рабы были частью целого народа, они составляли определенную массу этого мира. И сейчас, как и прежде, здесь господствовал рабовладельческий строй.
Рабы поставлялись из моего мира, реального, настоящего, живого... Из мира, охваченного мнимой свободой, которую в мгновение ока могли пресечь так же, как это сделали со мной.
И в этот мир, беспощадный, жестокий, равнодушный, я не верила ни на грош.
Но мне еще предстояло убедиться в том, что порой даже нереальность может превратиться в жизнь.
В день аукциона Мария рассказала мне о том, где я нахожусь. Она не вдавалась в подробности, сказала, что знать этого мне и не положено, но охотно пояснила, кем я теперь являюсь. Рабыней.
- Неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь?! – возмутилась я, заерзав в кресле, в которое меня посадили.
- А ты не веришь? – приподняла она вверх изящные бровки.
- Нет! Да и во что я должна верить?! В то, что я сейчас нахожусь... как ты там сказала, в каком-то другом, параллельном моему миру, пространстве?! Что это совсем иной мир, существующий независимо от моего, но вместе с тем ему параллельно, и что здесь царят иные законы?! – я зло фыркнула. - Если верить тебе, то у вас здесь вообще первобытное общество!
- Зря ты так, - коротко бросила девушка, расчесывая мои волосы. – Старайся держать язык за зубами, здесь не ценится своеволие среди рабынь.
- Я не рабыня! – сквозь зубы выдавила я.
- Рабыня. И пора бы тебе уже смириться с этим, Каролла.
Я хотела вскочить с кресла, но Мария удержала меня за плечи, вынудив сесть на место.
- Я не верю тебе! Лучше признайся, что меня хотят продать в публичный дом, чтобы...
- Как ты думаешь, почему выбрали именно тебя? – не выдержав, назидательно спросила Мария. – Да потому что тебя никто не будет искать! – она сильно дернула мои волосы, и я поморщилась от боли. - У тебя нет родных, ты детдомовка, у тебя нет близких друзей, которые пустились бы на твои поиски. Твое исчезновение просто никто не заметит!
- А как же полиция? Неужели они не будут?..
- Сколько тебе лет, Каролла? Двадцать четыре или четыре? – перебила меня Мария, окинув скептическим взглядом. – Полиция не станет в это вмешиваться. Скольких, из уже исчезнувших людей, они нашли? Поиски возобновлялись? Хотя бы раз? – девушка придирчиво оглядела меня с головы до пят. – Им это не нужно. Для них вы лишний мусор, который не стоит внимания и времени, - она опустила глаза и тихо добавила: - К тому же князья позаботились о том, чтобы не оставлять улик.
- Князья? – насторожившись, скептически проронила я. – Это те, кто правит... всем этим?
На мой скептицизм Мария не обратила внимания.
- Да, они имеют власть, очень большую власть, - сказала девушка. – Здесь, в нашем мире, они являются хозяевами всего, властителями судеб и королями, но и в твоем мире тоже они имеют эту самую власть, - я тихо охнула, а Мария продолжала: - Они богаты, известны, алчны и почти всемогущи. Они управляют и твоим миром, если хочешь знать. Только никто не догадывается о том, кто они на самом деле, - заявила она, бросая на меня быстрые взгляды, - пока кто-то не станет их рабом. Ты могла видеть их по телевизору или на обложке модного журнала, могла столкнуться с кем-то из них на улице и просто не обратить на эту встречу внимания. Но это вовсе не означает, что их не существует, - Мария вновь бросила на меня внимательный взгляд. - Они живут, властвуют, дружат, женятся, разводятся, изменяют, снимаются в фильме, теряют бизнес или приобретают его и в твоем мире тоже, - Мария сошла на приглушенный шепот. - Просто там они притворяются тем, кем не являются на самом деле, вот и все. А настоящие они здесь.
Я сглотнула, сердце билось, как сумасшедшее, а страх царапал грудь грубо и больно.
- Так они... такие же, как и мы? – пробормотала я.
- Они и есть, такие же, - сощурившись, сказала Мария. – Ты не отличишь князя этого мира от богача из мира своего. Наши миры настолько параллельны, что даже обычный замок в Польше или Чехии может являться собственностью не именитой фамилии, а лишь частью поместья наших господ.
- Как такое возможно?! – не выдержав, воскликнула я и вскочила с места.
Мария воззрилась на меня с немой непреклонностью и каменным изваянием вместо лица.
- Если ты спрашиваешь меня о том, как возникли два таких разных, но параллельных мира, - проговорила девушка, - то я не смогу дать тебе ответ. Просто все сложилось так, а не иначе. И ни я, ни уж тем более ты, не сможет что-либо здесь изменить. Придется смириться с таким положением вещей, вот и все, - она сделала быстрый шаг ко мне, но я отшатнулась от нее. – В твоем мире тоже есть богачи, а есть и бедняки. Почему же одни достойны всего, а другие не достойны ничего?
- Потому что мир несправедлив.
- Потому что таков закон природы, закон выживания, если хочешь, - сказала Мария. – Кто-то всегда будет господином, а кто-то навсегда останется прислугой.
Я закрыла глаза. Это какой-то бред! Я сплю, просто сплю...
- Почему тебе так трудно поверить мне? – услышала я сдержанный вопрос.
- Потому что такого не бывает, - отрезала я, распахнув глаза. – Не бывает...
- Лучше поверь в эту реальность, - посоветовала мне девушка, - иначе будешь страдать.
- Поверить в то, что существует какой-то... потусторонний мир, в который я попала?! - если бы так сильно не болело сердце, я бы рассмеялась. - И сколько же... таких миров существует? – скептически выдавила я, вздернув вверх подбородок.
- Всего два. И ты зря иронизируешь, Каролла. Неверие лишь усложнит тебе жизнь.
- Но это просто невозможно!.. – закричала я, бессильно припадая к стене.
- Это нереально, - перебила меня Мария, - или кажется нереальным, но от этого оно не становится вымыслом или чье-то фантазией.
Я застыла на месте, пронзая взглядом пустоту, а Мария продолжала.
- Ты же видишь сны? – наклонив голову, посмотрела она на меня. - Это реальность или фантазия? Для тебя – реальность, потому что это твои сновидения, ты являешься их непосредственной участницей, а для кого-то эти сны лишь сказка, потому что они ему не принадлежат. Но зато в своих снах он ничуть не сомневается, - девушка вздохнула. – Так и наш мир. В него поверишь лишь тогда, когда непосредственно с ним соприкоснешься.
- Хочешь сказать, что я сейчас нахожусь... во сне?!
Мария тяжело вздохнула.
- Отчего же ты воспринимаешь мои слова буквально, Каролла? Наш мир – не миф, не мираж, не сон, тем более. Он реален, - она вскинула вверх светлые бровки. – Ты поверишь. Потом, когда соприкоснешься с тем, что тебя ожидает.
Зловещий тон ее голоса заставил меня вздрогнуть.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что сказала, - пожала девушка плечами. – Меня купили пятьдесят лет назад, сорок три из которых я живу у Вальтера.
Расширившимися глазами я уставилась на нее.
- Пятьдесят лет назад?! – я едва не задохнулась. – Но этого... этого не может быть! Ты же... ведь тебе...
- Время здесь тянется совсем не так, как в твоем мире, Каролла, - с улыбкой проговорила Мария. – Поэтому многие рабы сменяют за свою жизнь нескольких хозяев. И это плохо, потому что каждый новый хозяин всегда испытывает своего слугу на прочность. А это лишняя боль и страдания, - Мария задумчиво покачала головой. – Мне нравится жить с Вальтером. Знаешь, жить у Купца не так и плохо, есть очень много преимуществ... Он не бьет меня, как это делают князья, не обременяет заботами и уходом по дому, для этого у него есть другие...
- Ты спишь с ним? – содрогнувшись, вымолвила я.
- Да! – гордо вскинув подбородок, сказала Мария. – Я его любовница, если ты это хочешь знать.
- Почему же не жена?
Мария могла бы и рассердиться, но столь глупый вопрос ее развеселил.
- Потому что господа никогда не женятся на рабах, - ответила она. - Ты разве этого не знала? И к тому же, - она на мгновение опустила глаза, – у него уже есть жена.
- Значит, ты довольствуешь той ролью, которую тебе отвели?..
- Да! И благодарю высшие силы за то, что они не оставили меня гнить в сточной канаве, когда прежний хозяин решил, что я ему больше не нужна и вышвырнул меня на улицу, истекающую кровью!
Я почувствовала, что перегнула палку, и вовсе не стоило так говорить.
Просто для меня это было неприемлемо...
- Извини, я не хотела... – пробормотала я, почувствовав себя неловко.
- Когда ты переступила черту, твой прежний мир захлопнул за тобой двери! – жестко била словами она.
- Черту?..
- Ту, за которой начался тот мир, в котором ты оказалась. Твоя жизнь теперь заключена в нем. Ты можешь биться, вырываться, кричать, убегать, звать на помощь, но никто, ты слышишь, никто не придет к тебе на помощь! – ее слова били меня кнутом, а выражение темных глаз становилось злым. – Потому что никто тебя не услышит. Ты перешла черту, Каролла, и хода назад уже нет.
- Что это за черта?
- Я же сказала, - повторила девушка, - та, за которой начался наш мир. И за которой остался твой, - Мария свела брови. - Тебе осталось только наблюдать за тем, что там происходит, потому что ты никогда больше не сможешь прикоснуться к нему рукой.
- Ты хочешь сказать, что вы о нас знаете, а мы о вас и не подозреваем?! – с ужасом воскликнула я.
Мария сделала ко мне несколько медленных шагов, но я вновь отшатнулась от нее.
- Да, - подтвердила она, - так и есть. Есть, конечно, и те, кто знает о том, что происходит. Те, кто доставил тебя к Вальтеру, например, - она бросила на меня быстрый взгляд. - Их называют поставщиками.
- Поставщиками? – нахмурилась я.
- Они поставляют нам рабов, - пояснила девушка, скрестив руки на груди. – А есть еще Ищейки, они разыскивают таких, как ты. Купцы, или иначе Скупщики, через них проходят все рабы, поступающие к нам. Купцы ведут торги и аукционы, заключают сделки купли-продажи. В Совете заседают только представители знати, сами верховные князья, а так же знатные дворянские роды. Между собой они обычно являются родственниками, - она посмотрела на меня. - Ты еще поймешь, что здесь к чему, - смиренно вздохнув, Мария двинулась в мою сторону. - Может быть, подойдешь ко мне, мне нужно закончить твою прическу, иначе Вальтер будет недоволен.
- Мне плевать, будет он доволен или нет! – истерично завопила я. – Я вообще...
- Ты зря игнорируешь его приказы, Каролла! – перебила меня Мария. – Здесь не терпят неповиновения, его искореняют. Потому что ты родилась для того, чтобы стать рабыней в этом мире, и уже смирись с этим.
- Я родилась свободной, я не позволю!..
- Ты не представляешь, куда попала, девочка, - резко перебила меня Мария, - и не тебе говорить о правах. Теперь не тебе решать свою судьбу, ты зависима, пойми это. Навсегда. Будет лучше, если ты примешь этот факт, иначе тебя будут ломать.
Я застыла, ощущая, как сильно забилось сердце в груди.
- Ломать?.. – дрогнувшим голосом, пробормотала я, глядя на Марию расширившимися от ужаса глазами.
- Ломать, - подтвердила та. – Обычно это делает твой хозяин. Если у него не выходит, тебя отправляют в колонию. Там надолго никто не задерживается. Тебя или вернут к хозяину, или же отправят на кладбище.
- Ты дурачишь меня! Все вы просто сошли с ума! Это невозможно, просто невозможно! – закричала я. – И я – не рабыня. Меня просто похитили, чтобы продать в бордель, сделать проституткой... вот и все, - голос мой сорвался.
- Думай, что хочешь, Каролла, - коротко бросила Мария, подойдя ко мне. – Я сделала лишь то, что мне было велено, - рассказала тебе все, как есть. Верить или нет, это уже твой выбор, - она покачала головой. - В любом случае ты все равно вскоре убедишься в том, что я ни в чем тебе не солгала.
Какое-то безумие! Просто нелепость, невозможность, сон... Ведь нельзя же жить в мире и не знать о том, что он лишь сказка, иллюзия!? Все, во что ты веришь, вмиг оказывается ложью!
- А что... здесь делают рабы? – осмелилась спросить я, глядя в пол.
Девушка задумчиво скривилась, глядя в сторону.
- Хм, что делают рабы? У каждого из них свои обязанности, - ответила она. – То же, что делают слуги для богачей. Убирают дом, готовят еду, ублажают хозяев в постели, заботятся о том, чтобы хозяин был ими доволен. Ведь если он доволен не будет, он может применить наказание, - с угрозой в голосе добавила она, словно специально для меня, при этом бросив на меня предупреждающий взгляд.
Я сглотнула. Стало немного не по себе.
- Наказание?
- Плетью. Или кнутом, - сообщила Мария обыденно. - Продать на аукционе или отдать в колонию.
- Ты хочешь сказать, что наш голос здесь не учитывается вовсе? – тихо спросила я.
- Нет, не учитывается. За лишний звук, который не понравился твоему хозяину, тебя могут избить до полусмерти. Твоя жизнь больше не принадлежит тебе, пойми, и ты не в праве ею распоряжаться, - Мария поджала губы. - Твоя свобода закончилась в тот миг, когда тебя привезли сюда, переведя через черту, и открыли правду о той параллели, которая существует. Теперь хода назад уже нет. Ты не вернешься назад.
- А если я выкуплю себя? – предположила я с вызовом в голосе. – Что тогда?
- История слышала о подобном, не спорю, - согласилась та. – Но это были единичные случаи, возможно, даже миф, а не реальность. Поэтому не стоит надеяться на то, что является лишь байкой.
- Я не сдамся! – заявила я, гордо вздернув подбородок. – Никогда не сдамся!
- Значит, не проживешь здесь и года, - отрезала Мария. - Неподчинение карается, его не терпят, я тебе говорила. Если посмеешь сбежать, тебя искромсают так, что ты будешь молить о смерти, - она посмотрела на меня так, что вдоль спины пробежал холодок. - Запомни мои слова, Каролла.
Вечером следующего же дня меня продали на аукционе за двенадцать серебряных. Ничтожная сумма за рабыню. Это почти ничто. Но о том, что я никто, я узнала много позже, а не тогда, когда меня привели в дом к моему первому хозяину.
 
РенесмиДата: Понедельник, 05 Ноября 12, 16:31 | Сообщение # 4
Untamed
Группа: Посвященный
Сообщений: 146
Награды: 31
Репутация: 280
Статус: Offline
интересная идея... нелегкая судьба у ГГ... а конец хороший будет? будет любовь?
мне понравилось! буду ждать продолжения... happy


Ангелов может увидеть лишь тот, кто принял свет. Тот, кто разорвал договор с тьмой.
 
КассиопеяДата: Понедельник, 05 Ноября 12, 20:09 | Сообщение # 5
Desired
Группа: Пользователь
Сообщений: 6
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Ренесми, очень приятно, что удалось заинтересовать!
Да, судьба у Каролла нелегкая(( Но все ей окупится!) ХЭ гарантирую, как и любовь тоже)) Все будет, но всему свое время)

_______________

4 глава
Продано!


По указу Вальтера меня доставили на Верхний Рынок. И не потому, что он считал, будто я заслуживаю подобной привилегии, ведь, как мне сказала Мария, туда поставляют только тот товар, который пользуется особым спросом, а потому, что Верхний Рынок посещали богатые, успешные люди, имеющие власть, даже Князья, а Скупщика всегда интересуют те, кто может дать больше за выставленный товар.
Я не считала себя товаром, как бы Мария не старалась меня в этом убедить, и была полна решимости отстаивать свою свободу. Слушать тот бред, которым меня старалась пичкать девушка, я не собиралась, верить этому – тем более. В душе я лелеяла надежду на скорый побег. Стоит только добраться до полиции! Или хотя бы поговорить с кем-то из горожан, чтобы сообщить о том, что со мной случилось, и обрисовать ситуацию. Кто-нибудь отзовется, сообщит в полицию, и меня освободят. Я в этом не сомневалась.
Кстати, узнать, в каком именно городе мы находимся, мне не удалось, как бы я не расспрашивала об этом Марию. Понятно, что в Чехии, потому что все говорили на чешском, но как далеко мои похитители увезли меня от Праги, я сказать не могла. Ну, и пусть! Главное сейчас – выбраться из плена и лап безумцев, возомнивших себя властителями мира, сбежать, спрятаться, а потом уже решать, что делать дальше.
С мыслью о предстоящем побеге, который я надеялась совершить перед аукционом, я и заснула.
Мария разбудила меня рано, еще не начало светать, и, одев в светло-голубые шаровары и такого же цвета блузку, при этом оставив ноги босыми (видимо, опасаясь, что я могу сбежать), усадила в автомобиль. Тонированный автомобиль. Так что позвать на помощь из него не представлялась возможным.
Да и если подумать, то я не походила на похищенную. Меня не били, как это сделали в день похищения те негодяи, только запугивали байками о том, где я оказалась. Кормили, а не морили голодом. Разрешили пару раз выйти на свежий воздух, не удерживая меня постоянно в четырех стенах наедине с собой.
Если разобраться, меня готовили к аукциону, ведь известно, что товар выбирают «по обертке», и в какой обертке на Рынке предстану я, столько за меня и заплатят. Вальтер будет делать все возможное, чтобы покупателям понравилось то, что она увидят. А я понятия не имела, что им может понравиться, и в душе молилась о том, чтобы за меня вообще ничего не дали. Тогда, возможно, Вальтер отпустит меня?..
Какие глупые, наивные мечты! Никто меня не отпустит. Единственный шанс на спасение – это побег.
Вальтер же надеялся, что все же сможет выгодно меня продать на Верхнем Рынке, а я понятия не имела, на сколько тяну! Но старалась вообще об этом не думать, планируя сбежать до того, как узнаю себе цену.
Но сбежать мне не удалось, не из стен Верхнего Рынка, куда меня направили. Это я потом поняла, что у меня не было даже малейшей возможности сделать этого. Эта часть города была полностью охраняемым объектом, принадлежащим, как мне объяснила Мария, какому-то богачу.
Черт побери, как дом, магазин или ателье, принадлежит частнику, так и Рынок принадлежал кому-то! Но раздражало то, что об этом говорилось с таким равнодушным спокойствием, что просто действовало мне на нервы и против воли вселяло в душу страх. Сколько же власти у этого человека?!
Рынок, на котором продавали... живой товар – людей! – как он может быть легальным, официально разрешенным государством объектом недвижимости?! Неужели власти просто закрывают на это глаза, отмалчиваются и делают вид, что ничего не знают?! Но, черт побери, как о таком можно не знать?! Здесь, что же, не проводится даже никаких проверок?!
Или же владелец Рынка, действительно, настолько богат, что смог договориться со всеми?!
Какой же беспредел здесь творится! Подумать страшно, что подобное происходит в современном мне обществе. Получается, что для тех, у кого есть деньги, закон – ничто?! Это же легальная работорговля!
Такого просто быть не может, старалась я себя убедить. Куда смотрят власти?.. Полиция, обычные люди?.. Неужели всем заткнули рты? Кому-то деньгами, кому-то угрозами и предупреждениями...
Это невозможно!.. И голова у меня кружилась от этой невозможности, которая вдруг стала возможной.
И только попав внутрь одной ячейки этого беспредела, я поняла, что нельзя ворошить это осиное гнездо. Мария была права, это чревато последствия. Всем вновь заткнут рты, а отвечать за то, что правда выплыла на поверхность, придется мне! Но сбежать... Сбежать - это единственное, что мне оставалось сделать. Я не собиралась становиться товаром на аукционе озабоченных богачей и грязных извращенцев. Никогда!
И потому, как только мы въехали на главную площадь Рынка, и за нами со скрежетом закрылись ворота, щелкнув включенной сигнализацией, я попросила Марию выйти из машины и пройтись пешком. Я думала, что мне придется настаивать и уговаривать ее, но девушка, отпустив водителя и приказав тому, следовать к съемному дому, согласилась с моим предложением.
Верхний Рынок занимал огромную территорию, по всему периметру огороженную высоким забором, и тщательно охраняемым не только постами охраны, но и сигнализацией. Еще при въезде я заметила, как нас обследовали, спрашивая о цели приезда, будто мы переходили границу, а, когда Мария показала постовому жетон с направлением на аукцион, он, почтенно поклонившись, пропустил нас внутрь.
Верхний Рынок отличался от Нижнего. Это было видно невооруженным взглядом, как если бы вначале я побывала в самом бедном районе города, а потом меня привели на экскурсию в район городской элиты.
Здесь все было иным. Богатым, роскошным, дорогим, просто дышащим огромными деньгами и властью.
Большие двухэтажные дома и коттеджи, большие и довольно красивые, скорее напоминавшие частные дома, чем рыночные помещения и гостиницы. Не было ларьков и палаток с пестрыми вывесками, не было магазинчиков и продавцов пряностями и всякой ерундой вдоль стен и по переулкам. Людей вообще было очень мало, насколько я могла судить. А уж мечтать о том, что мне позволят узнать, где находится ближайшее отделение полиции (если оно здесь вообще имелось), я и не смела.
Мария объяснила, что мы направляемся в Арене, это то место, где должен будет состояться аукцион.
Ноги не желали нести меня вперед, казалось, что они вот-вот подкосятся, и я упаду недвижимая.
Мария постоянно подталкивала меня вперед, напоминая о том, где мы находимся. А я только и делала, что окидывала беглым взглядом улицы в надежде увидеть хоть кого-нибудь из жителей города.
Но улицы были пусты и безлюдны. И сердце замирало от этой глухой тишины и пустоты.
Когда мы поравнялись со входом в Арену, высокое двухэтажное здание из белого кирпича с черепичной крышей и высокими, но узкими окнами, нас остановили, осуществляя контроль два охранника.
Я огляделась в надежде увидеть кого-нибудь, к кому могла бы обратиться с просьбой о помощи, и уже готова была взвыть от досады, когда мой взгляд наткнулся на невысокую молодую женщину в стареньком потрепанном пальто, распахнутом на груди. Она держалась очень скованно, напряженно сжималась, словно ожидая удара, и втягивала плечи, оборачиваясь назад.
И она шла мне навстречу, спешно, словно стараясь оказаться незамеченной, передвигаясь по улицам.
Какая удача! Я не могла поверить своему счастью, удерживая радостный стон, рвущийся изнутри.
Бросив быстрый взгляд на Марию, которая разговаривала с охраной, я стремительно кинула к женщине.
Та, увидев меня, испуганно отскочила назад, широко распахнув глаза, и попятилась.
Всего на пару минут мне удалось избавиться от испытывающего взгляда моей спутницы, следующего за мной по пятам, и я не собиралась терять предоставленный мне шанс.
- Помогите мне, - взмолилась я громким шепотом, хватая испуганную женщину за руки. - Пожалуйста!
Она лишь дернулась из моих рук, отходя назад, и прижалась спиной к стене кирпичного дома.
- Кто вы? - вздрогнув, спросила незнакомка, озираясь по сторонам.
- Меня зовут Каролла, - проговорила я спешно, оглянувшись назад и следя за тем, чтобы Мария не заметила моего отсутствия. - Меня хотят продать…
- Продать?..
- Я понимаю, что это звучит нелепо, - быстро сказала я, сильнее сжимая руку девушку, - но это так.
Женщина тяжело задышала, глаза ее сделались почти безумными.
- Так вы... с аукциона? – испуганно выдохнула она.
- Помогите мне, - взмолилась я, сжимая руки незнакомки своими холодными ладонями. - Пожалуйста, сообщите в полицию, скажите, что здесь происходит. Пожалуйста!..
- Но я не могу, - воскликнула та, вжавшись в стену и озираясь по сторонам. - Не могу!
- Почему? Это же не сложно. Меня против воли удерживают незнакомые мне люди! - нервно заговорила я. - Они говорят какую-то чушь, не собираются меня отпускать и хотят... продать. Вы должны сообщить об этом…
- Я не могу вам помочь, - запричитала незнакомка, - не могу… Вы не понимаете, не понимаете!..
Я дернула ее за руку так сильно, что она пошатнулась, едва не упав, безумными глазами глядя на меня.
- Неужели вы не понимаете?! - изумленно выдохнула она, от ужаса распахнув глаза. - Нельзя этого делать… Нельзя! Если они узнают, что мы нарушили правила…
- Они? - выдохнула она. - Кто такие они? О чем они узнают?
Девушка прижалась спиной к стене, стараясь вырваться из моего захвата.
- Они всегда обо всем узнают, - словно не слышала меня, прошептала она. - Уходите, уходите!.. У меня дочка, у меня маленькая дочка, если они узнают… если узнают… Она свободна… Я не могу рисковать ее свободой!
Я опешила, изумленно глядя на нее.
- Я вас не понимаю…
- Я ничем не могу вам помочь, - тихо закончила она, вырывая руку из моих рук. - Не могу помочь… - зашептала она, как заведенная и едва ли не кинулась бежать от меня прочь.
- Куда вы? Постойте! - попробовала остановить ее я, но она лишь ускорила шаг. - Постойте, пожалуйста!..
Я ринулась за ней, но не успела сделать и двух шагов, как в мгновение ока была схвачена и прижата к стене дома так сильно, что из легких словно выбили кислород. Я стала задыхаться.
- Что ты хотела сделать?! - зашипела мне в ухо Мария, сжимая мои плечи. - Попросить о помощи? Договориться о побеге? – лицо ее было мрачным, гневным. - Так ты хочешь бежать, Каролла?! Ты все еще не поняла, где находишься?! Не поняла?! - яростно шипела девушка, сильнее и крепче стискивая мои плечи. - Так вот, очень скоро ты поймешь это, - разделяя слова, заявила она, глядя мне в глаза. - Тебе повезло, что Вальтер не видел этого. И я сделаю тебе одолжение, ничего ему не скажу о твоем поведении, - сказала она, сузив глаза. - Но если подобное повторится… за эти несколько часов еще раз повторится, - Мария стиснул зубы. - Ты пожалеешь об этом, и разбираться со всем буду не я, и даже не Вальтер, - ее голос сошел до угрожающего, зловещего шепота прямо мне в лицо. - Тебя поймают, Каролла, и оправят в колонию. И тогда любой хозяин, который мог бы тебя купить, покажется тебе просто ангелом небесным! - закончила она, ткнув меня в грудь пальцем. - Не делай глупостей, поняла?! - дернув меня за руку, сказала она. - Ты даже не представляешь, на что толкаешь себя. Как ни крути, но ты нам нужна живой! Пошли!
Она толкнула меня вперед, и я попыталась вырваться, но Мария удержала меня на месте, больно сжав запястья.
- Неужели ты думаешь, что поверю в то, что ты мне сказала? – оборачиваясь к ней, воскликнула я, едва не задыхаясь от эмоций. - Думаешь, что я сдамся и отступлю просто потому, что кто-то сказал мне, что я оказалась в каком-то… другом мире?! - я скривилась. - Да это даже звучит смешно! Ты себя слышишь вообще?! Я знаю истории о том, как девушек похищают, чтобы потом продать в бордель, - тихо завила я. - И я скорее поверю в это, чем…
- Ты зациклена на том, что знаешь, - резко перебила меня Мария, - и совсем не хочешь вникнуть в то, чего не знаешь абсолютно! Совершенно напрасно, потому что твое незнание может принести тебе лишь страдания.
- Я не собираюсь…
- Замолчи! – прикрикнула на меня Мария, резко обернувшись. – Ты так ничего и не поняла, - осуждающе сказала она, глядя мне в глаза. - Но очень скоро тебе откроется правда. Советую тебе не думать о побеге, - предупреждающим, даже угрожающим шепотом сказала она. - Тебе не удастся сбежать. Не отсюда.
Я посчитала за лучшее заткнуться и е провоцировать ее, потому что, кажется, я и так ее разозлила. Она так и метала стрелы и молнии, едва сдерживаясь, чтобы меня не ударить.
Я найду другой способ, клятвенно пообещала я себе. Другой способ, он обязательно должен быть!
Я еще успела сформировать в своем сознании мысль о побеге, когда увидела, как мимо нас прошла толпа, состоящая из девушек, среди которых я видела и совсем молодых, на вид им не было и шестнадцати лет, и десяти мужчин на вид не старше двадцати пяти.
Они как раз проходили контроль, когда я заметила их.
- Неужели и они, - я кивнула в сторону проходящих мимо девушек, - тоже продаются?
Моему изумлению не было предела. Я ошарашенно смотрела на них и не верила своим глазам.
Мария же даже не взглянула в их сторону, пройдя контроль и величественно прошествовав в ложе, предназначенное для Скупщиков и сделав мне знак следовать за ней.
Как завороженная, я вошла в большое тусклое помещение, ощущая, что ноги задрожали.
Это какой-то кошмар, плохой сон. Я сейчас проснусь в своей квартирке в Праге, и все будет, как прежде.
- Здесь все продается, Каролла, - запоздало ответила она на мой вопрос, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, и остановилась в дверях. - Все, что движется, пользуется особенным спросом.
Я уставилась на нее, приоткрыв рот.
- Что за бесчеловечность! – невольно вырвалось у меня. - Как можно было допустить подобный бес...
И в мгновение ока оказалась прижатой спиной к холодной стене.
Мария, стиснув ладонями мои щеки, зашипела в лицо:
- Не стоит здесь говорить о человечности, ты и понятия не имеешь о значении этого слова здесь! - она наклонилась ко мне еще ниже, так низко, что ее горячее дыхание едва не проникало внутрь меня. - Здесь нет человечности, гуманности, совести, жалости… Какие еще слова прячутся в твоем лексиконе? - она сильно сжала мой подбородок, и я поморщилась. - Здесь есть лишь жесткость, безжалостность и насилие в любом, даже самом жутком своем проявлении. Балом здесь правит лишь один закон, - закон подчинения! Своему господину, ибо только он один теперь будет решать, жить тебе или умереть, - она с силой дернула мой подбородок и отстранилась. - Забудь о том, что ты знала, что видела, о чем слышала раньше, все это осталось в прошлом. Ты туда никогда не вернешься, - ее темные глаза, казалось, стали еще темнее. - Это - другой мир, деточка. Твоя жизнь здесь не стоит ни гроша, и вскоре тебе придется в этом убедиться. Все поняла?! – рыкнула она мне в лицо и отстранилась лишь тогда, когда я зачарованно кивнула.
Сильно и больно дернув меня за руку, она потянула меня в сторону ложа Скупщиков для того, чтобы подготовить к аукциону. И я смиренно последовала за ней, понимая, что у меня просто нет выбора.
К аукциону меня нарядили чуть не как новогоднюю елку. Разукрасили, как импортную игрушку, как куклу, выставленную на продажу!.. И мне лишний раз пришлось напомнить себе, что я и так выставлена на продажу. Какому-то озабоченному ублюдку, извращенцу...
Осмотрев с ног до головы мою худенькую фигурку, облаченную в столь откровенный наряд, состоящий из полупрозрачной, летящей накидки, напоминавшей пеньюар, лилового цвета, Вальтер, навестивший меня перед выходом на Арену, сказал, чтобы волосы оставили распущенными по плечам и спине.
- Они должны будут привлечь покупателей, - пояснил он для Марии, придирчиво оглядывая меня. – Сделаем на это ставку, вдруг не прогадаем, - он пожал плечами. – Только лицо у нее слишком бледное... – проворчал он, жестко хватая меня за подбородок. – И этот шрам на полщеки, - поморщился он. - Ну, ладно, что сделано, то сделано, - выдохнул он и, дав своей подчиненной последние указания, вышел из комнаты.
Мария подошла ко мне и приказала сесть в кресло. Начала расчесывать мои волосы.
Мое сердце бешено стучало в груди, готовое вот-вот вырваться наружу. Ладони вспотели.
- Кому меня продадут? – гортанным шепотом спросила я, не глядя на девушку и до боли сжимая ладони.
- Я не знаю, - коротко бросила та. - Кто даст больше.
Я сглотнула и поджала губы, стараясь выровнять участившееся дыхание.
- Князей сегодня на аукционе нет, - сказала она, бросив на меня быстрый взгляд. – Но тебе и не стоило рассчитывать на то, что кто-то из них может позариться на тебя. Слишком ты... не такая, как им нравится, - она пожала плечами. – Хотя, кто знает, что у них на уме.
- А кто... сегодня есть? – отважилась спросить я.
- В основном мелкие торговцы, промышленники, кое-кто из дворянства и местной элиты.
Я снова сглотнула. Одним словом, - извращенцы высшего сорта!
Может быть, еще есть возможность?..
Но возможности не оказалось. Словно догадавшись, о чем я думаю, Мария заставила меня встать.
- Пошли, - сказала она жестко. – Твой выход.
Все, происходившее в течение следующих десяти минут, я помню смутно. Огромная арена, отчего-то напомнившая мне Колизей наличием зрительных мест по окружности. Целая толпа народа, слившаяся в одно серой пятно, сотни плотоядных мужских и женских глаз, скользящих по мне липкими взглядами.
И голос ведущего аукциона. Громкий, звучный, противный, он резал мне слух, и я хотела зажмуриться.
- Лот номер 1831, дамы и господа!
Лот номер 1831?! Товар, выставленный на витрину магазина!
Все в моей душе перевернулось от этих слов. Я дернулась, покачнулась, едва не упав, но чудом устояла на ногах. Сжалась, втянув плечи, и испуганно пробежала взглядом по собравшимся вокруг меня людям.
- Девушка брюнетка двадцати четырех лет от роду, глаза зеленые, рост сто шестьдесят пять сантиметров, - продолжал руководитель аукциона. - Начальная цена - одна серебряная монета!
- Одна серебряная монета! – раздался из толпы мужской голос.
Я вздрогнула, стараясь выхватить мужскую фигуру, заявившую начальную стоимость.
- Две монеты серебром, - последовала тут же иная заявка, более спокойным, размеренным тоном.
- Две монеты, дамы и господа! Кто даст больше? Ну же, кто больше? Девушка, брюнетка...
- Три монеты!
Я снова вздрогнула, тяжелое дыхание вырывалось изо рта.
- У нас есть три монеты от господина Сайласа! – воскликнул руководитель аукциона. – Кто даст больше? Посмотрите, какие у нее великолепные волосы! – он подошел ко мне и дотронулся до них руками, потянув.
- Четыре серебряных! – выкрикнул кто-то из толпы, и мне показалось, что этот голос я уже слышала.
- Четыре монеты, вот это да! А кто же даст больше! – мужчина наклонился ко мне и втянул аромат моих волос носом. – Ммм, - промычал он на публику, - пахнет цветами... Кто-то даст пять?
- Пять!
- О, господин Сайлас! – воскликнул руководитель. – Пять монет, уважаемые. А кто даст шесть? За такое милое сговорчивое создание, хрупкое, как тростинка! Я услышу сегодня шесть серебряных?!
- Шесть!
- А семь, дамы и господа? – тут же затараторил мужчина. – Семь монет, господа, за такую крошку!..
- Семь монет серебром.
Мой мозг разрывался от напряжения, сердце барабанило в груди молоточком. В ушах стоял шум. Я уже не успевала следить за тем, кто стоит за цифрой, и просто невидящим взглядом смотрела перед собой.
- Восемь монет!
Грудь обтягивает плотным кольцом металла, мешая дышать.
- Девять!
Все вокруг меня начинает кружиться.
- Даю за нее десять!
Тошнота подступает к горлу острым болезненным комком.
- Двенадцать! – грубый голос врывается в мое сознание и остается в нем жужжащими насекомыми.
Я стараюсь сдержать рвущийся изнутри моего существа стон отчаяния и безнадежности.
- Кто-нибудь даст больше? – спрашивает руководитель аукциона, оглядывая зал. – Тринадцать? Никто не желает приобрести это милейшее создание, дамы и господа? - окинул внимательным взглядом аудиторию. - Двенадцать серебряных - раз! - провозгласил он. - Двенадцать серебряных - два! – брови его с удивлением поползли вверх. - Неужели никто не предложит больше?
Мое сердце сжалось, пульс забился внутри оглушительными ударами.
- Двенадцать серебряных - три! Продано!
Продано!..
Оглушительный взрыв внутри меня. Разлетаюсь на части, бьюсь, распадаюсь, умираю...
Я продана. Продана, как вещь, как игрушка для забав и развлечений, как тряпичная кукла...
Воздуха стало не хватать, в ушах зазвенело, а перед глазами – зияющая своей неизвестностью темнота.
И я поняла, что вот-вот упаду в обморок.
 
_Кошмарка_Дата: Пятница, 09 Ноября 12, 23:05 | Сообщение # 6
Чупа Чупс
Группа: Посвященный
Сообщений: 1842
Награды: 87
Репутация: 62
Статус: Offline
Кассиопея, Уважаемый автор! Я в восжищении- как Кот Бегемот - не больше не меньше)
Меня так поразил сюжет - что то новое в этом мире темных историй странных созданий..
Потрясающе! Жаль- мало. Только начала пробовать и уже - обрыв(((
Хочу продолжения! Много скорои качественно) ахах
Спасибо за сие творение)))


 
КассиопеяДата: Суббота, 10 Ноября 12, 14:31 | Сообщение # 7
Desired
Группа: Пользователь
Сообщений: 6
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
_Кошмарка_, очень рада видеть! Безумно рада, что понравилось wink
Мне однажды захотелось чего-то необычного, нового, невероятного и, несмотря на то, что я такого никогда не писала, решила попробовать smile Об этом мире еще будет сказано и не раз))
И надеюсь, что качество не пострадает в дальнейшем) мне бы этого не хотелось...)
_____________________

Внимание:присутствуют сцены сексуального характера!

5 глава
Дверца захлопнулась


Как много нужно времени, чтобы поверить в то, что когда-то считал ложью, и что сейчас предстало перед тобой неоспоримой истиной? Ужасающей и поражающей воображение истиной?! День, два, месяц, год? Вся жизнь?!
Мне хватило и пяти минут. Тех самых мгновений, когда я услышала роковое слово, произнесенное руководителем аукциона. Равнодушное и пустое. Всего одно слово. Если бы оно не значило для меня так много!
Продано!
То, что казалось бессмыслицей, безумием, противоречием моих убеждений вдруг превратилось в пыль, растворяясь в чаше, наполненной бессердечной правдой, ударившей мне в лицо потоком горячего воздуха. Я продана! Какому-то безумцу, вообразившему себя, как и многие здесь, едва ли не богом. Человеку, которому я досталась словно в подарок. Хозяину. Повелителю. Господину. Как служанка… Нет, хуже. Как рабыня! И никому не было до меня дела.
Одни здесь правили, обладая неслыханной властью не только в своем мире, но и за его пределами, в мире моем. Другие им подчинялись, не смея слова поперек сказать. Распоряжались ли они аукционом, искали ли и находили новых жертв, избивали и уничтожали морально, вбивая внутрь тебя ту истину, в которую слишком сложно было поверить. Не было важным, не сейчас. Главным было одно - я оказалась среди этих безумцев. Совсем одна.
И я знала, что они все, эти безумные, безразличные ко мне и уверенные в своей правде люди, - правы. Они правы - а не я. Потому что в этом мире, царили свои законы. Антигуманные, бесчеловечные и жестокие законы выживания, и против них я пойти не могла. Это был уже не мой мир. Чужой, другой, странный и жестокий мир со своей истиной. И в этой истине я была никем. Я была рабыней, купленной для забав и развлечений. Кому?.. На какой срок?..
Сколько я продержусь, чтобы не сойти с ума?! Чтобы выдержать то, что мне уготовили безумцы? Чтобы спастись?! И есть ли шанс на спасение?.. Единственный шанс вырваться из замкнутого круга и вновь обрести свободу? Я верила в то, что этот шанс у меня есть. И пока я видела вдали мерцание света, я верила в то, что мне удастся бежать. Когда-нибудь… Обязательно. Пусть не сейчас, но позже. Я сбегу!
Даже когда Вальтер, сияя улыбкой на пол-лица, ввалился после аукциона в комнату, и, небрежно прислонившись к дверному косяку, пробасил, чтобы я собиралась, я все еще лелеяла мысли о побеге. Глядя в его безразличное лицо и искрящиеся глаза, хотела вцепиться в кожу ногтями, но сдержанно сжала руки в кулаки, усмиряя свою ярость.
Я убегу отсюда. Обязательно убегу! Как обещание, как клятва, как молитва.. Я повторяла ее себе каждую секунду, чтобы не сломаться, чтобы не сломиться, чтобы не поддаться силе властителей и не умереть. И я верила в то, что еще есть шанс на спасение.
Но шанса у меня не было. Мария была права, в этом, как и во многом другом. Мне не удалось бы сбежать.
Как жаль, что тогда я еще верила в чудо! Верить было нельзя.
Когда зашел Вальтер, я сидела в кресле, пустым взглядом уставившись в окно, но при его появлении обернулась.
- Тебя ждут, детка, - подходя ко мне, заявил он и схватил меня за локоть. - Ты была хороша на аукционе. Не ожидал такой прыти и отдачи, - причмокнув, проговорил мужчина. - Думал, что на тебя не будет спроса, а тут такая удача!
Я почувствовала в себе дикое желание послать его к черту, но прикусила язык.
Вальтер гадко и приторно ухмыльнулся и я, вывернувшись из захвата его руки, отскочила в сторону.
Мужчина мгновенно помрачнел, глаза его сузились, превратившись в черные щелочки.
- Не зли меня, девочка, - с угрозой в голосе сказал он, глаза его потемнели, брови сошлись на переносице. - Все это время ты была послушной малышкой, продолжай ею быть и дальше, иначе пожалеешь.
Я ему поверила. Знала, что пожалею, если что-то пойдет не так, как нравится ему или тем извращенцам, что меня окружали, но позволить сломить себя и стать покорной игрушкой в руках рабовладельца была не намерена.
- Одевайся! - грубо рыкнул на меня Вальтер, вмиг потеряв терпение от моего возмущения. - За тобой скоро приедут. Белый цвет подойдет, вот платье, - он швырнул мне какой-то сверток. - Надеюсь, Михаэль будет доволен выбором и не разочаруется, - он окинул меня быстрым взглядом и, видя, что я не двинулась с места, рявкнул: - Живо, я сказал!
Вздрогнув всем телом и передернув плечами, я сглотнула. Ничего иного, как подчиниться, мне не оставалось.
Меня вывели из здания, накинув на волосы темную вуаль, и посадили, почти запихнув на заднее сиденье, в черный автомобиль, полностью тонированный, перед этим завязав глаза и связав руки.
- Это для твоей же безопасности, девочка, - пробормотал Вальтер мне на ухо, и я невольно увернулась. - Надумаешь сбежать, тебя убьют, а мне бы этого не хотелось, - он вздохнул и, уже закрывая дверцу, сказал: - Я бы, может, оставил тебя себе, да только Сабине это вряд ли понравится.
Я не стала спрашивать, кто такая Сабина, хотя предполагала, что это та самая жена, о которой упоминала Мария.
Ну, и черт с ней. Черт с ним, с Вальтером! Пусть провалится на месте за то, что сделал со мной!
Неужели он думает, что я не буду пытаться сбежать!? Как только представится возможность, как только окажусь на свободе… Полиция узнает о том, что происходит! Они узнают… Они схватят преступников, накажут…
И никто не спасет их от суда!
Я надеюсь.
Вальтер ушел, не прощаясь, я услышала его отдаляющиеся шаги и, попытавшись высвободиться из захвата веревок, услышала, как хлопнула дверца машины. Почувствовав появление в салоне еще одного человека, я напряглась.
- Кто здесь? - голос звучал глухо, и я испугалась его непривычного звучания.
- Водитель, - коротко бросил грубый мужской голос. - Мне велено доставить тебя к Михаэлю. Сиди молча.
Я даже не стала спрашивать, кто такой этот Михаэль, о котором уже упоминал Вальтер, без сомнения это был тот, кому меня продали. Тот, кто заплатил больше, чем остальные, за такую, как я. Сумасшедший богач, один из той самой элиты, что правила всем и всеми. Один из прочих мерзавцев, занимавшихся работорговлей!
Помню, как радовался Вальтер, что умудрился продать меня за столь солидную сумму. Двенадцать серебряных!
Кто бы мог подумать, что я буду стоить столь ничтожно мало!? Кто бы мог подумать, что я вообще могу быть продана!? Как товар, как вещь, как игрушка… Но я и была ею, теперь была. Этой самой игрушкой в руках кукловода.
Меня продали за двенадцать серебряных в мире, которому не было названия и который я посчитала бы сном, если бы не была уверена в том, что все происходит на самом деле. Словно чей-то розыгрыш, нелепая шутка, кошмар…
Это не могло быть правдой. По всем правилам, законам, канонам, написанным древними, да и не только ими! Это. Не могло. Быть. Правдой! Но было ею.
И в этой правде - не моей, - я была всего лишь рабой, подвластной воле и прихоти своего повелителя.
А двенадцать серебряных… Это всего лишь цифра, всего лишь цена. И ее я запомнила на всю жизнь.
- Честно говоря, девочка, - сказал мне Вальтер уже после того, как аукцион состоялся и меня усадили в машину, - не ожидал, что за тебя дадут столько. Такие, как ты, у нас не в ходу. Худая, маленькая, хрупкая, почти прозрачная. Кому ты можешь понадобиться и для каких утех! - он рассмеялся. - Да к тебе и прикоснуться боишься лишний раз, чтобы не рассыпалась. А тут… такая удача! Целых двенадцать серебряных, - он даже причмокнул от удовольствия, сверкая широкой улыбкой. - Наверное, Михаэль повелся на волосы, они у тебя великолепные, крошка, - Вальтер потянул меня за пряди и вдохнул их аромат, коснулся и губами. - Длинные волосы сейчас редкость, и это ценится. Ну да ладно, - махнул он рукой, завязывая мне руки. - Ты теперь не моя забота.
Повинуясь внезапному порыву, я тогда гордо вскинула голову и вонзилась в него гневным взглядом.
- Я убегу, - клятвенно пообещала я, глядя мужчине в глаза. И даже не боялась в тот момент его горящих гневом глаз.
Не сдержавшись, Вальтер с размаху ударил меня по лицу так сильно, что моя голова дернулась.
- Дура! - выкрикнул он, сверкая злостью. - Да одна ты не доберешься даже до грани! - он наклонился ко мне, обдавая горячим дыханием, и зашипел: - А если и доберешься, тебя все равно вернут назад, поняла? - голос его сошел до грубого и устрашающего. Я думала, что задохнусь. - Тот, кто однажды стал рабом, останется им навсегда, - бросил он.
Меня всю трясло и колотило, щека горела огнем от удара, а на языке застыли капельки выступившей на губе крови, но я промолчала, ничего ему не ответив. Хотя так и хотелось кричать, вопить от досады, брыкаться и визжать.
Но это не имело никакого смысла, пока я была здесь. Здесь останутся слепыми к твоей боли, глухими к твоим крикам и слезам, и даже твоей смерти могут не заметить. И сбежать отсюда было невозможно.
Но это не значило, что мне стоит хотя бы попытаться.
Завязанные глаза словно дезориентировали меня, и когда машина тронулась с места, я, невольно подавшись назад и откинувшись на сиденье, напряженно втянула плечи. Вздохнула, облизнув пересохшие губы и сглотнула.
Когда же это закончится? Когда закончится!?
Вырываться бесполезно, попытки вряд ли увенчаются успехом, и, стараясь успокоиться, я стала вспоминать все хорошее, что было в моей жизни. Как шел дождь, и, как я, прячась от него под зонтом, спешила вдоль аллеи быстрыми шажками. Как светило солнце, пробиваясь лучиками сквозь серые тучи. Как ветер развевал мои волосы, не собранные в косичку или хвост, застилая глаза и вынуждая меня отбрасывать черные пряди назад. Как радовалась, когда узнала, что меня зачислили в штат сотрудников городской поликлиники. Или как улыбался мне парень у станции метро. Да, да, он смотрел именно на меня. И его улыбка была очень искренней, широкой и лучистой. У него было светлые волосы и серые глаза, и он казался мне милым. Я даже подумала тогда, что могла бы с ним познакомиться, он жил на соседней со мной улице. Но не вышло…
Грустно вздохнув, я поняла, что в глазах предательски защипали слезы, и, сильно зажмурившись, заставила себя сдержать эмоциональный порыв. Нельзя сдаваться. Нельзя, запрещено!
Но неужели ничего подобного больше не повторится? Что меня ждет? Жалкое существование рабыни, безвольной и пугливой марионетки, которую за веревочки будет дергать хозяин!? Или… смерть от руки властителя?!
Сильно сцепив зубы, я тяжело вдохнула.
Никогда этого не будет. Не позволю, не сломаюсь, не уступлю. Найду выход, найду путь к свободе.
Если бы я тогда знала, что моя свобода была ограничена намного раньше, чем я поняла, что ее потеряла.
Но, сидя в машине, я не думала о предопределенности судьбы, не верила в рок или предрешение, я верила лишь в себя. И все внутри меня кричало, вырываясь наружу, о том, что нужно бежать. Из этого жуткого, жестокого места. Бежать, пока у меня есть силы, пока меня не сломали, пока не превратили в жалкое подобие самой себя, сделав рабой.
И рано или поздно. Завтра или через неделю, через месяц… Пока буду дышать, я не оставлю идеи о побеге!
Эти мысли не покидали меня, пока мы не прибыли на место, и. автомобиль, зашуршав шинами, остановился.
Я напряженно приподнялась, заерзала на сиденье. Сердце заколотилось в грудь, бешено и громко.
Путь продолжался более часа, насколько я могла судить. Ориентация в пространстве растворилась во мне, и я уже с трудом осознавала, где нахожусь. И я не исключала возможности, что мы провели в дороге гораздо больше времени.
Не успела я и вопроса задать, как меня окликнули.
- Выходи, - грубо бросил мне водитель. - Тебя сейчас заберут.
Я даже не пошевелилась, а, когда услышала, как щелкнула дверца машины, попятилась, беспомощно поворачивая головой в разные стороны. Дыхание мгновенно участилось, превратившись в надрывные всхлипывания.
- Все в порядке, - послышался над моим ухом приятный женский голос, - я о ней позабочусь.
- Живее, - сухо рыкнул мужчина.
- Подождешь! - огрызнулась в ответ женщина. - Иначе будешь разговаривать с Михаэлем сам.
Водитель смиренно промолчал, и я поняла, что имя хозяина подействовало на него, как угроза. Но его недовольство и возмущение я почувствовала кожей. Наверное, будь его воля, он бы вышвырнул меня из машины, не раздумывая.
- Тише, - обратилась женщина ко мне, потянувшись к повязке, закрывающей глаза. - Как тебя зовут?
Не в силах ответить, я прошептала:
- Каролла.
- Сейчас я сниму повязку, - пообещала девушка, и через несколько томительных мгновений повязка спала с моего лица, и я, зажмурившись, уставилась на девушку, которая тут же помогла мне выйти из машины.
Довольно-таки милая, можно даже сказать, красивая. Раскосые глаза цвета топленого шоколада, темные волосы, касающиеся плеч, волевой подбородок и прямой, немного вздернутый носик. Одета просто, в легкое белое платье без рукавов, несмотря на осень, в туфельках на тонкой подошве.
- Пойдем со мной, - сказала девушка и резко потянула меня за руку, призывая следовать за собой. - Хозяин приказал проводить тебя к нему большую залу.
Она так резко дернула меня за руку, что я, пошатнувшись, едва не упала.
- Осторожнее, - сухо и безэмоционально проронила незнакомка, не выпуская моей руки из своего захвата.
Продолжая молчать, я огляделась. Передо мной расстилалась подъездная дорога и аллея, усыпанная кустарниками и клумбами с цветами, а впереди возвышался небольшой, хотя и двухэтажный, дом. Кирпичный, с узкими вытянутыми окнами и черепичной крышей. Казался он совершенно нелюдимым, холодным и пустым, каким-то бесчувственным. Я поежилась, передернув плечами. Стало как-то неуютно и гадко на душе, сердце затрепетало.
Резкий порыв ветра, взметнувший вверх опавшие листья, захватил и меня врасплох, вызвав волну мурашек на коже.
- Когда войдешь в зал, - подала голос девушка, продолжая с силой удерживать меня за руку и потягивать за собой, - молчи. Не начинай говорить. Пока хозяин тебя не спросит или не велит говорить. Ясно?
Я, словно зачарованная, кивнула, хотя осознавала, что не поняла и слова из тех, что она сказала.
Замедлив ход и оглянувшись, едва сдержала вздох разочарования.
Дом со всех сторон был огражден высоким черным забором и кованными из железа воротами, плотно прикрытыми.
- Сбежать отсюда невозможно, - услышала я голос рядом с собой, совершенно равнодушный и пустой. - Помимо ограждения и ворот, кстати, с зафиксированными на них датчиками передвижения, территория полностью охраняется.
Я сглотнула и посмотрела на нее. Острый взгляд врезался в меня кончиками стрел.
- Даже не думай о побеге, - сурово предупредила меня девушка. - Если выйдешь за пределы этого дома, окажешься ничьей и попадешь в колонию. Худшего положения дел и представить сложно. Особенно для такой, как ты.
Я вновь промолчала, тяжело вздохнув. А девушка, сильно и больно дернув меня на себя, велела войти в дом.
Проводив подъездную дорогу беспомощным взглядом, я двинулась за незнакомкой и оказалась в слабо освещенном длинном коридоре. Холодок змейкой скользнув вдоль позвоночника и затрепетал в коленях, вынудив их подогнуться.
- Что со мной сделают? - слабо выдохнула я, задрожав.
Девушка пожала плечами, продолжая идти вперед.
- Это решает хозяин, а не я, - коротко бросила она, сильно сжимая мою руку.
Перед тем, как отправить меня к новому хозяину, Вальтер приказал мне переодеться в белое платье, легкое, почти невесомое, которое теперь, казалось, так сильно сдавливало грудь, что было трудно дышать.
В висках застучало сильнее и яростнее, едва мы остановились около большой двери, ведущей, видимо, в зал.
Сердце скованно замолчало, а потом понеслось вскачь, отбивая ритм частыми, тяжелыми ударами.
- Держись рядом со мной, - посмотрев на меня, заявила девушка, - пока хозяин не скажет тебе подойти. Поняла?
Я зачарованно кивнула, невидящими глазами глядя перед собой. Тело задрожало, ладони вспотели, а ноги стали ватными. Я сглотнула и невольно отступила. Служанка, бросив на меня предупреждающий взгляд, вынудила остаться на месте. И я, задрожав еще сильнее, повиновалась, ощущая, как сильно колотится сердце.
Что меня там ждет, за этой дверью? Хозяин, повелитель, властелин, мой господин…
Все мое существо воспротивилось этому, взбунтовалось, завопило, умоляя отпустить его, дать ему свободу.
А служанка тем временем, не раздумывая более ни минуты, взялась за ручку двери и толкнула ту от себя.
- Пошли, - бросила она мне и ступила в зал.
В висках моих забился пульс, почти сводя с ума, ладони невольно сжались в кулаки, больно впились в кожу ногти.
Большой зал, находившийся в полутьме от потушенных ламп, превратился в большое серое пятно, склеенное и грязное, разбитое и потрепанное. А в центре этого хаоса мыслей, чувств и эмоций… Мой кошмар обрел лицо.
- Мой господин, - проговорила служанка, поклонившись. - Я привела новенькую…
И мой кошмар обрел голос. Жесткий, грубый, безразличный.
Меня обдало жаром, затем холодом. Колени подкосились, и только твердый захват девушки, заставил меня устоять на ногах и, устремив взгляд в центр комнаты, смотреть на того, кто там находился.
- Подойди сюда, Стелла, - перебил ее мужчина, восседавший на диване у камина. - Подойди.
И девушка, выпустив меня из плена своих рук, неуверенно ступила вперед, медленно приближаясь к хозяину.
Голос его был тих и спокоен, но совершенно лишен чувств и ощущений, безразличный и почти безжизненный. На меня, как и на свою служанку, которую подозвал к себе, он не бросил ни одного взгляда.
Потягивая виски из стакана, он, прищурившись, следил за разворачивавшейся перед его глазами картиной.
И невольно мой взгляд метнулся в сторону, куда смотрели и его глаза.
И я застыла, почувствовав дрожь в коленях и лед в скованном криком горле.
Невысокая девушка, связанная за руки и подвешенная к поручням, стояла обнаженной, наклонив голову вниз. Ее стройное тело с матовой кожей блестело новыми сгустками не запекшейся крови и длинными уродливыми шрамами старых избиений. Позади нее, сжимая кнут обеими руками, стоял ее палач. Высокий, широкоплечий, с оголенной грудью и набедренной повязкой, почти ничего не скрывающей. Палач и его жертва. И свидетель происходящего.
Девушка вскрикнула, когда кнут, метнувшись из одной руки палача в другую, стремительно опустился на ее израненную спину и оставил на ней еще одну отметину.
Я содрогнулась и невольно отступила назад, ощутив, как задрожали и подогнулись ноги.
- Лайам, - обратился тем временем сидящий на диване мужчина к палачу, - достаточно, - отставив стакан с виски на рядом стоящий столик, он пальцем одной руки поманил к себе Стеллу, призывая подойти ее ближе.
Девушка беспрекословно двинулась к нему, смиренно опустив голову. Сокращая расстояние шаг за шагом.
- Она твоя! - выплюнул мужчина палачу, бросив на светловолосую девушку презрительный взгляд.
Широко расставив ноги и откинув голову на подушки, он из-под опущенных ресниц наблюдал за тем, как палач, отбросив кнут, подошел к пленнице и, развязав ей руки, вынудил ее упасть на колени перед собой. Девушка хотела подняться на ноги и отползти, но палач, схватив ее за волосы, потянул девушку на прежнее место. Та подчинилась и встала перед ним на колени, низко опустив голову и приготовившись к насилию.
Палач убрал волосы с ее плеч, грубо провел губами по спине и, руками раздвинув ягодицы, резко вошел в нее.
Девушка вскрикнула от боли и инстинктивно подалась вперед, но мучитель удержал ее на месте, лишь сильнее сжав бедра и увереннее и яростнее насаживаясь на нее сзади. Девушка прикусила губу так сильно, что по той заструилась тонкая красная струйка, а палач, не прекращая насильственных действий, все вонзался в податливое тело, закидывая голову и постанывая в такт своим движениям.
Я взирала на происходящее с ужасом и неверием. Глаза мои расширились, с губ рвался гортанный стон, сердце дрожало в груди, колотилось в ушах, как бешеное, кровь прилила к вискам. Голова закружилась, и я прислонилась к двери, чтобы не упасть.
Я не была готова к этому. Не к этому! Боже, не к этому…
- Стелла, - позвал мою спутницу тем временем Михаэль, даже не бросив на нее короткого взгляда.
Девушка двинулась к нему и, наклонившись, села перед ним на колени.
Как зачарованная, я наблюдала за тем, как служанка, расстегнув молнию на брюках Михаэля, обхватила обеими руками его плоть и стала медленно поглаживать ее, проводя по всей длине вверх-вниз, то сжимая, то расслабляя захват. А он взирал на нее с равнодушием, холодно, опустив ресницы. Лишь частое, прерывистое дыхание, вырывавшееся сквозь сжатые губы, выдавало его чувства.
Я ощутила подкативший к горлу ком желчи и поморщилась.
Но вот девушка наклонилась и, обхватив плоть губами, стала ее посасывать, мурлыча и постанывая себе под нос.
Мне стало противно до тошноты, и я, зажмурившись, резко отвернулась, желая скорее выйти.
- Стоять! - решительный выкрик вынудил меня застыть на месте. - Ни шага… ах… вперед!
Сглотнув, я оглянулась. Глаза мужчины приковали меня к месту. Сердце на мгновение остановилось.
Стелла продолжала умело орудовать губами и языком, доводя Михаэля до исступления. Глаза его потемнели и сощурились. Руками он запутался в ее волосах, нажимая на затылок девушки и вынуждая ее захватывать член во всю длину. Подаваясь вперед бедрами, он почти подошел к разрядке, я видела это по его помутившемуся взгляду и стону, сорвавшемуся с губ. Но он так и не позволил Стелле отойти, даже когда кончил, вынуждая ее ублажать его и тогда.
Я почувствовала, что тошнота подступает к горлу и прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать рвотный рефлекс. Отвернулась, даже невзирая на приказ Михаэля, и лбом прижалась к двери, стараясь восстановить сердцебиение.
Боже, что же происходит. Не со мной, не со мной. Этого не может быть. Дурной сон, просто сон…
- Свободна! - услышала я презрительный мужской голос, и уже через несколько секунд увидела около себя Стеллу, она тянула меня за собой. Я попыталась воспротивиться, но девушка, не произнеся ни слова, потянула меня на руку.
Оказавшись перед Михаэлем, я с ужасом обнаружила, что он не застегнул ширинку на брюках и восседает передо мной обнаженным. Стремительно отведя взгляд, и услышала злой смешок.
- Недотрога, что ли? Люблю таких, - с удовольствием протянул он. - Покорных и любвеобильных пташек.
Я так и не повернулась к нему лицом, устремив глаза в сторону.
- Лайам! Кончай с ней! - крикнул он палачу. - Отведи ее в погреб. С сегодняшнего дня она на хлебе и воде. Все ясно?
Я вздрогнула от его слов, но, поджав губы, не произнесла ни слова. Михаэль обернулся ко мне.
- Ну, - насмешливо протянул он. - Как тебя зовут?
Я молчала, не желая разговаривать с насильником.
- Ты меня что, не слышишь? - громче и тяжелее сказал мужчина. - Как тебя зовут?
- Каролла, - выдавила я из себя, так и не взглянув на него.
- Каролла… красивое имя. Откуда ты? Из Чехии?
Я лишь кивнула, слушая бешеные удары сердца в грудь.
- А ты немногословна, да, Каролла? - недовольно спросил он. - Или ты не желаешь разговаривать со мной? - в мгновение ока он вскочил с дивана и подскочил ко мне, схватил за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. - Не такая уж и покорная, какой кажешься, а? - со злостью сказал он, грубо ткнув меня рукой по лицу. - Стелла! Уведи ее. Скажи Найту, что она заслужила пять ударов плетью. За неповиновение, - он придирчиво осмотрел меня с головы до пят. - Посмотрим, станешь ли ты сговорчивее.
 
КассиопеяДата: Суббота, 10 Ноября 12, 14:33 | Сообщение # 8
Desired
Группа: Пользователь
Сообщений: 6
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
6 глава
Рабыня


Как много может выдержать человек за три недели? Раньше я никогда не задавалась подобным вопросом. Но сейчас... здесь... Я невольно стала задумываться над тем, где заканчиваются волевые возможности человека, размышляя о том, о чем в обычной ситуации, в обычной жизни и не подумала бы!
Но это была не обычная ситуация, не обычная жизнь. Казалось, что и жизни у меня теперь не было. От прежней меня осталось только имя. Но и его вскоре у меня отняли, как нечто напоминавшее о прошлом.
Все те недели, что я находилась в доме Михаэля, моего хозяина, каким его называли все вокруг, меня постоянно испытывали на прочность. По указке самого Михаэля, я в этом не сомневалась. И за это я презирала его еще больше, чем раньше, - за скрытый приказ, который он не удосужился озвучить лично.
Хотя по сути, я не делала ничего из того, что меня могло бы удивить. Наверное, именно такой и можно было себе представить жизнь рабыни, каковой я стала. Следить за домом, ублажать хозяина, делая все, что он приказывал, не смея и заикнуться о том, что чем-то не довольны.
И я делала все то же самое, что делали здесь все рабыни (их я насчитала десять), кроме одного.
Михаэлю за все три недели так и не удалось смирить меня к близости с ним. Иными словами, он так и не покусился на мою непорочность, о которой и не догадывался. Пытался, конечно, и не раз за все то время, что я была в его доме, но ни разу так и не довел дело до конца. Даже в тот самый, последний день, когда я находилась в его доме. Он избил меня, но не изнасиловал.
Все то время, что я находилась под крышей его дома, я видела, как он смотрит на меня. Всегда чувствовала на себе его липкие, ужасающе пошлые, плотоядные взгляды. Они сковывали меня и будто ломали пополам, хотелось скрыться от них, спрятаться, сбежать. Подальше от него, от этого гиблого места, закованного в порок и жестокость, подальше от того мира, в который меня затянуло против воли.
Но убежать мне так и не удалось.
Все эти дни, ужасающе долгие, казалось, каждый новый день тянулся еще дольше, чем предыдущий, Михаэль испытывал меня на прочность. Не только нервы, но и тело, пронзая его новыми наказаниями.
Он хотел большего. Желал почувствовать мою слабость, ощутить покорность, вдохнуть в меня страх и подчинение своим прихотям. Он желал сломать меня.
Я знала, что он следит за мной. Казалось, даже тогда, когда отлучался по делам, он видел, чем я занимаюсь. И я знала, что он смотрит на меня не только потому, что хочет вынудить сдаться непокорную рабыню, но и потому, что ему доставляет удовольствие то, что он видит.
Наверное, он считал меня слабой. Трусихой, безвольной куклой, потому и купил меня на аукционе у Вальтера. Об этом мне как-то вскользь проговорилась Стелла.
- Он обожает покорность, - бросила она кратко. - Поэтому и странно, что он выбрал тебя. Он не уважает, он почти ненавидит силу. Не любит ломать, особенно рабынь, потому и выбирает всегда покорных, послушных девиц, - посмотрев на меня косо, она, усмехнувшись, добавила: - Наверное, ему показалось, что такая хрупкая на вид, ты обязана быть слабой и духом. Он ошибся, да, Каролла?
Я тогда промолчала, ничего ей не ответив, не посчитала нужным что-либо отвечать, но зато осмелилась спросить:
- А ты? Разве ты… покорна и послушна? - Стелла вонзила в меня острый взгляд, но поток моих слов не остановила. - Ты всегда ему подчиняешься? Ты его боишься?
- Да, я боюсь, - смело воскликнула она, вызывающе вздернув подбородок. - Но не его, а того, что он может сделать. Я принадлежу ему, и он в праве распоряжаться мною, как захочет.
Дыхание мое, кажется, замерло, я почти не дышала, задавая следующий вопрос:
- А что он может сделать?
- Продать, - был мне грубый ответ. - Или, еще хуже, отправить в колонию. А оттуда, - быстрый взгляд на меня, - мало кто возвращается.
- Что это за место? - сухими губами, сглотнув комок в горле, пробормотала я.
- Колония, она везде одинакова, - нахмурившись выдавила Стелла. - Тотальный контроль, деспотичный режим и директор- извращенец и садист, к которому лучше не попадаться на глаза, - девушка передернула плечами. - Меня дрожь берет, как только думаю о том, что могу оказаться с ним лицом к лицу, - посмотрела на меня с осуждением. - Поэтому я и тебе советую смириться и подчиниться Михаэлю, он не так и плох, если разобраться.
Не так и плох?! Я едва не задохнулась, эти слова поразили, почти выбив почву из-под моих ног. Не так и плох... Интересно, каковы здесь нормы морали и нравственности, если Михаэль... этот негодяй, «не так и плох»?! Они здесь вообще существуют, какие-либо нормы, кроме жестокости и варварства?!
Я бы не сказала, что Михаэль был некрасив, если судить о внешности, но меня коробило от одного лишь на него взгляда. Обычный мужчина лет тридцати. Достаточно высокий, темноволосый, с глубокими глазами непонятного цвета и узкой линией губ. Высокомерный и самолюбивый, эгоистичный и бездушный.
То, как он поступил со своей служанкой, не выходило из головы. Ни на мгновение за те дни, что я была в его доме. Каждый миг, проведенный здесь, каким бы делом, по приказу хозяина, я не была занята, я вновь и вновь мыслями возвращалась в свой первый день в роли рабыни.
Не забывалось и того, что я получила за свое упрямство. Не забылось даже тогда, когда я уже перестала принадлежать Михаэлю, перейдя в руки другого тирана. За одной пыткой следовала другая, я уже потеряла им счет. Но тот самый первый день я запомнила на всю жизнь.
Когда я приехала в дом Михаэля и стала свидетельницей его насилия над своими рабами, меня избили так сильно, что я еще в течение пяти дней после этого не могла перевернуться с одного бока на другой, не чувствуя разъедающей тело боли.
Пять ударов плетью.
Когда услышала из его уст приговор, мне показалось, что я ослышалась, или что это просто такая шутка, подлая и жестокая, но все же шутка. Ведь не может происходить всего этот беспредел на самом деле?! Если исключать вероятность того, что я сплю, а я уже давно ее исключила, то немыслимости происходящего и подобной жестокости быть просто не могло! Не со мной.
Не здесь, в цивилизованном, закованном в рамки приличий и условностей мире!
Но кто сказал, что тот мир, в котором я оказалась против воли, принимал все эти правила и условности?!
Кто сказал, что этот мир был цивилизованным?!
Здесь балом правили жестокость, безжалостность, равнодушие, бездушие и апатия, как мне и говорила Мария. За неподчинение, как она меня и предупреждала, мне пришлось заплатить.
Не единожды в доме Михаэля. И много раз уже после того, как меня продали другому хозяину.
Когда Стелла, придерживая за руки, вывела меня из зала, в котором состоялось насилие над молодой светловолосой девушкой, ноги меня почти не слушались, и я заставляла себя идти вперед. Перед глазами стоял белесый туман, а тело до сих пор дрожало от пережитого потрясения и шока.
Во мне бились отчаяние и первобытный страх, смешанный с тревогой и болью. Все тело дрожало, холод проник под кожу, пронзая стрелами сердцевину моего существа. А впереди... неизвестность, пугающая темнота и страх, более сильный и глубокий, чем я испытала ранее.
- Это он еще сжалился над тобой, - тихо проговорила Стелла, когда мы, проскользнув вдоль коридора, двинулись по крутой каменной лестнице в подвальное помещение. - Пять ударов это почти ничто. Наталия сегодня получила десять.
Если это и было утешение, то меня оно ничуть не утешило.
Пять ударов - это ничто?! Получила десять?!
Я истерически рассмеялась.
Да как можно всерьез рассуждать о подобных мерзостях с холодным равнодушием и тихой апатией?!
Я почувствовала тошноту и головокружение. А девушка-рабыня лишь сильнее стиснула мой локоть.
- Вижу, что тебе смешно, - с обидой в голосе пробормотала она. - Посмотрим, как ты будешь смеяться после того, как Найт с тобой закончит, - жестко выдала она, толкая меня вперед.
Внутри у меня все похолодело. Перед глазами возникла картина насилия светловолосой служанки в зале приемов. Словно заледенев, я застыла на месте и, вцепившись в руку Стеллы мертвой хваткой, заглянула ей в глаза.
- Меня… - проговорила я, запинаясь. - Меня изнасилуют? - в горле встал комок боли. - Как и ту девушку?
- Нет, - коротко бросила Стелла, дернув меня за руку. - Такого приказа не было.
Облегчение, которого я ждала, не окатило меня теплой волной, и я на ватных ногах я направилась за служанкой с колотящимся в груди сердцем и свинцовой тяжестью в груди.
- А за что ее?.. - тихо осмелилась спросить я. - Ту девушку?
- Она не угодила Михаэлю.
- Чем?
Стелла пристально посмотрела на меня, прожигая взглядом, словно рентгеном.
- Тебя, действительно, интересуют подробности? - напрямик спросила она. - Она не удовлетворила его в постели.
Я шумно выдохнула, на сердце вмиг потяжелело. Дыхание сбилось, пульс учащенно забился в висках.
А потом… Спуск по темной, мрачной лестнице в подвальное помещение. Сырые стены, сжимавшиеся вокруг меня плотным кольцом. Надвигающаяся на меня темнота с единственным лучиком света от зажженной свечи в полупустой коморке, где пахло землей и плесенью.
А в центре всеобщего хаоса ужаса - мой палач.
Казалось, пытка продолжалась вечно.
И когда меня, наконец, развязали, я бессильной куклой упала на пол и потеряла сознание.
Очнулась в крохотной комнатушке, холодной и сырой, с одним-единственным окном под потолком. Лежала на старой скрипящей кушетке, подушка вытрепана и представляет собой лишь комок перьев, вместо одеяла легкая простынка.
Осмотревшись, поджала губы и, подтянув к себе колени, съежилась на постели, сильно зажмурившись.
Как долго я так пролежала, не знаю. Помню лишь, как звякнули ключи, как заскрежетал засов на двери, и как сквозь образовавшуюся в дверном проеме щель, выглядывает фигурка Стеллы.
Это была она, я не сомневалась. Но на то, чтобы позвать ее, окликнуть по имени, у меня не было сил.
- Каролла? – позвала она меня, ступая в полутьму моей темницы. – Ты не спишь?
Можно было бы и усмехнуться, но мои губы иронически скривились. Разве возможно здесь заснуть?!
- Нет.
Она сделала еще несколько шагов ко мне, остановившись около кушетки и взирая на меня сверху вниз.
- Вставай, - проговорила она безразлично. – Хозяин просит тебя к себе.
Я вздрогнула. Все тело задрожало.
- Я не пойду, - замотала я головой в разные стороны, сдерживая трясущиеся внутри меня слезы.
Стелла решительно потянула меня за руку.
- Пойдем, - настойчиво проговорила она, поднимая меня с постели. – Ты же не хочешь, чтобы за тобой прислали Лайама или Найта, правда? – с угрозой, сощурив глаза, поинтересовалась она.
Я тяжело и часто задышала, к горлу подступила тошнота, а в висках застучала кровь. Ничего не сказав, я зажмурилась, сильнее сжимая руками свои холодные плечи.
- Одевайся, - Стелла швырнула мне какой-то сверток. - Пора приниматься за работу.
Мое тело болело, нещадно покалывая и обдавая горячей лавой, но я упрямо встала на ноги, послушно переоделась в принесенное Стелой хлопковое платье и последовала за девушкой, похрамывая, постанывая, и мысленно борясь с болью.
За эти три недели после самого первого избиения меня били шесть раз. Всегда по пять ударов плетью, никогда более, словно Михаэль боялся меня сломать окончательно. А мне... было почти все равно.
Сначала было больно, отчаянно и неистово больно, до такой степени, что хотелось послать к черту гордость и молить о пощаде. Но я держалась. До последнего держалась, стискивая зубы и глотая рыдания.
Наверное, это злило моего хозяина, потому что каждый раз, когда я приходила к нему после наказания и равнодушно взирала мимо него, устремляя глаза в пространство, он почти выходил из себя, сощуренными глазами глядя на меня. Он всегда терпел мое непослушание, но бесился от моей выдержки, оттого, что я до сих пор ни разу не просила его прекратить наказание. Он прогонял меня. Всегда. Не пытался коснуться или даже приблизиться. Он всегда восседал в своем широком кресле у камина и неторопливо потягивал виски из стакана, казалось, не реагируя на мое присутствие. Но я видела, что его задевает мое безразличие, мое упрямство. Его выводило из себя осознание того, что я, как и говорила Стелла, оказалась не такой, какой он надеялся меня увидеть. Он спрашивал меня, готова ли я сдаться, а я отрицательно качала головой вместо ответа. И он начинал злиться. А я...
Я была выше, я была сильнее. Сильнее даже него самого.
Лишь однажды что-то изменилось. Он разозлился. Неистово разозлился на мое непокоренное тело.
Схватив меня за руки, резко притянул к себе так стремительно, что я не успела среагировать.
Устремив на него изумленный взгляд, я попыталась уткнуться ладонями в его грудь, чтобы оттолкнуть, но мужчина не поддался и только яростнее стиснул меня в своих объятьях.
- Ну, что, Каролла, - сказал он, вызывающе глядя мне в глаза, прожигая этим взглядом насквозь, - ты стала послушнее? - коснулся моего подбородка и провел по нему пальцами. - Не люблю строптивых и непокорных служанок. У меня совсем нет времени с вами возиться.
Я промолчала, упрямо вывернулась из захвата его рук и отвела глаза.
Он помрачнел, с силой развернул меня к себе и низко наклонился, почти касаясь губами щеки.
- Все такая же непокорная, да? - грубо выдохнул он. - А мне это не нравится, очень не нравится, Каролла, - его шепот сошел до угрожающего шипения. – Если не сдашься и выведешь меня из себя, то нарвешься на неприятности, поняла? – приподняв руку, сжал мое горло своей большой ладонью, сдавливая дыхание. – В моей власти делать с тобой все, что мне захочется. И не думай, что я буду терпеть твои выходки. Ты рабыня, не забывай. И если не станешь послушной, то тебя такой сделают. Ясно?!
Я не успела ответить, да и не смогла бы, потому что его пальцы сильно сжимали мою шею, а Михаэль грубо оттолкнул меня от себя. Едва не упав, я с усилием удержалась на ногах.
Он приказал мне убираться, и я с радостью выполнила его приказание.
На следующий день он уехал.
Он часто уезжал куда-то. Как говорила мне Стелла, будучи мелким торговцем, ему часто приходилось отлучаться по делам. Что он продавал и покупал, я спрашивать не решилась, да и все равно мне было. Я была рада не видеть его, не попадаться ему на глаза, вообще никак не реагировать на его присутствие. Да и пытки прекращались, когда его не было в доме. Я занималась домашними делами, продолжая лелеять в душе мысли о том, что смогу убежать.
И, когда Михаэль в очередной раз решил уехать, я решилась на побег.
За те дни, что я была в доме хозяина, я не оставляла этой мысли. Мне казалось, что я смогу, что я просто обязана убежать, что у меня просто нет иного выхода.
Оказалось, выхода у меня, действительно, не было. Как и выбора. И на побег мне не предоставили ни одного шанса. Потому что... Вальтер был прав. Те, кто становятся здесь рабами, остаются ими навсегда.

Это был небольшой бар. Барная стойка, тянувшаяся вдоль стены, не больше двадцати столиков, занимавших все пространство помещения, импровизированная сцена, но он всегда был забит до отказа.
И сегодняшний день не был исключением. Бар ломился от избытка посетителей, желавших скрыться от посторонних глаз за выпивкой, мордобоем или огромными глазами горячей красотки, повисшей на плече. Громкая музыка, визжание певичек на сцене, стоны, доносившиеся от соседних столиков, ругань и мат, все это заглушало посторонние мысли, вынуждая вообще ни о чем не думать и расслабиться, или же, наоборот, думать над теми проблемами, которые поджидали за дверью старенького бара.
И именно сюда Михаэль направился, чтобы обдумать то, что уже вот несколько дней терзало его мозг.
Как поступить с новой рабыней.
Она не желала подчиняться ему. Она противилась, сопротивлялась, упрямилась. Она не воспринимала его, как хозяина, испытывая его на прочность. Покупая ее, он рассчитывал на покорность и послушание, он всегда выбирал именно таких служанок, чтобы не маяться с ними, теряя время над завоеванием. Он обожал слабость и покорность, а сила и своеволие ему претили. Но эта девица оказалась именно такой, каких он терпеть не мог. Своевольная, упрямая, сильная натура, не сломленная и не сломившаяся ни перед ним и его угрозами, ни даже перед постоянными ударами кнута.
Чертова девка! Вальтер обманул его. Подставил. Урод!
Михаэль почувствовал, как задрожало в его руках стекло стакана, и нахмурился. Отчаянно хотелось швырнуть стакан в сторону, и никто не осудил бы его за это, здесь слишком часто билась посуда, но что-то удержало его от шага. Одним глотком он осушил стакан и налил себе еще выпивки.
Нужно было что-то с ней решать. И немедленно. Эта девка в результате может погубить и его самого, и его репутацию. Он не собирался ждать, пока она унизит его перед остальными рабами или, того хуже, отважится на побег. Убежать ей, конечно, не удастся, но сам факт того, что она может на это решиться, его бесил. Никто и никогда не сможет удрать от него. Никто и никогда не посмеет сделать этого, даже подумать об этом. А если подумает...
Губы его сжались, на скулах заходили желваки.
Он сделает все возможное, чтобы она пожалела о том, что подобные мысли зародились в ее сознании.
Конечно, был вариант просто запихнуть ее на какие-нибудь грязные работы, сослать в подвал, чтобы никогда и взглядом с ней не встречаться, вообще забыть о том, что она существует. Заморить ее голодом? Или просто отправить в колонию? Она, в конце концов, заслужила это! Но нет... все это было не то. Не то, что ему сейчас было нужно. Разве решило бы это его проблемы? Заткнуло бы языки всем тем, кто стал бы шептаться за его спиной, что он, якобы, не смирил даже рабыню!? Они бы издевками насмехались над ним.
Да и зачем она ему вообще, чем пригодится, если просто на бумаге будет принадлежать ему, а на деле никак своей ему принадлежности доказать не сможет?! Он всегда избавлялся от того, что не приносило выгоду, что не удовлетворяло его и не исполняло его прихоти. Избавлялся, как от хлама, как от барахла за бесполезностью и ненужностью. Он не хранил старье для того, чтобы потом им воспользоваться, потому что искренне полагал, что старое устаревает навсегда.
И эта девка... Она отличалась от других. Она была не такой, какой он рассчитывал ее увидеть.
Михаэль поморщился, больно стиснув зубы. В темных глазах полыхало пламя.
И что ему оставалось с ней делать?! Он отчаянно хотел ее, но его бесила ее сила.
Запихнуть ее в подвал до поры до времени?..
Черт побери! Ни хрена это не решило бы. Ведь и отец всегда ему повторял, с самого детства, что для того, чтобы добиться уважения, нужно применить силу. Но Михаэль еще тогда решил, что силу применять не станет, он пойдет по пути наименьшего сопротивления. Он просто будет управлять теми, кто слабее его. С теми, кого уже сломали. Жизнь, обстоятельства, другие люди... И он поступал так на протяжении многих лет, десятилетий. Он не ломал, он покупал уже сломленных, или готовых вот-вот сломаться.
До тех пор, пока не купил ее... эту девку! Кароллу. Она пошла вразрез его правилам и канонам.
Твою мать, Вальтер оказался тем еще сукиным сыном, что смог так завуалировать силу под хрупкостью!
Михаэль грубо выругался в голос, не беспокоясь о том, что может быть услышанным.
С этой девкой надо что-то решать. И если она не покорится... Если не сломится на этот раз...
Отправить ее в колонию?.. Или перепродать другому хозяину?..
Он размышлений его внезапно отвлек глубокий, немного насмешливый, как ему показалось, мужской голос, раздавшийся почти над самым его ухом.
- Что-то случилось, приятель?
Ощущение того, что за ним подсматривали, возмутило, даже взбесило, и Михаэль резко поднял голову, встречаясь с глазами стоявшего рядом с ним мужчины, половина лица которого из-за тусклого освещения была скрыта, поглощенная полумраком бара.
Нахмурившись, Михаэль отметил черные джинсы незнакомца, такого же цвета рубашку с закатанными выше локтя рукавами, и особенно саркастическую полуулыбку, мелькнувшую на загорелом лице.
Опуская недовольный взгляд в стакан с плескавшейся там жидкостью, Михаэль с неохотой выговорил:
- Рабыня своевольничает, - стиснул зубы и добавил со злобой: - А тебе-то какое дело до меня?
Незнакомец лишь усмехнулся, не проронив ни слова. Присел на соседний стул, на мгновение мелькнув в свете приглушенного света ламп, и, не отрывая взгляда от Михаэля, растягивая слова, проговорил:
- Мне показалось, - скрестил руки на груди, держась, тем не менее, свободно и непринужденно, - что ты чем-то озабочен, - левое плечо дрогнуло, приподнимаясь вверх. – Решил подойти и поинтересоваться, в чем дело. Вдруг тебе требуется собеседник?
Михаэль, насупившись, сгорбился и уставился на него.
- Ты кто такой, чтобы этим интересоваться? – грубо спросил он. – Какое тебе до меня вообще дело?!
Его губы дрогнули, глаза засветились, их свет Михаэль видел даже в полутьме бара. Дьявольский свет.
- А если я скажу, что могу помочь? – усмехнувшись, проговорил незнакомец. – Поверишь?
- О чем ты? – не понял Михаэль и уставился на него с удивлением.
- Может, договоримся? - тихо проговорил незнакомец, задумчиво потерев подбородок и наклонившись ниже над столом. - Я как раз ищу хозяину новую игрушку. Возможно, что твоя ему как раз подойдет.
Он блеснул белозубой улыбкой, казавшейся очень мрачной и ядовитой в полутьме небольшого зала.
Михаэль сощурился, взирая на мужчину с подозрением, холодок прошелся вдоль его тела.
Наверное, не стоило ему спрашивать... Но он не смог пересилить свое любопытство.
- А кто твой хозяин?
Незнакомец вновь улыбнулся. Хищно, плотоядно, растянув губы в почти зверином оскале.
Наклонился еще ниже, потянувшись пальцами к рукаву рубашки. И, выставляя вперед оголенное плечо с красовавшейся на нем меткой принадлежности, саркастически выдохнул:
- Никому не расскажешь?
Михаэлю показалось, что он ошибся. Ведь такого не бывает. С ним, по крайней мере, никогда не было.
- Неужели..!? - широко распахнутыми глазами взирая на метку, воскликнул он, не веря тому, что видел.
- Твоя рабыня окажется в надежных руках, - встречая изумленный взгляд, сказал незнакомец. Его губы жестко сжались, глаза сощурились, не оставляя и следа от веселости и безмятежности. – Поверь мне.
 
Форум » Творческий форум » Собственные произведения » За гранью снов (NC+18) (Что делать, если ты оказываешься лишь пешкой?)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru
интернет-магазин книг
Copyright darkromance.ucoz.ru © 2024 | Design by Resistance_to_Ignorance, kuzka
Все материалы представлены лишь для ознакомительного просмотра. Скачав какой-либо материал с сайта вы обязуетесь удалить его после ознакомления